Теневой король
Шрифт:
– Что я? Мне Миша ничем не мешал. Даже более того, он мне очень помог.
– Да, я знаю, он помог тебе избежать ареста. И зачем только он это сделал?
С Вайсом говорила сейчас женщина, но никак не следователь прокуратуры. И вряд ли Марина позволила бы себе это, если бы рядом с ними находился сейчас адвокат.
– Я его не убивал. И приказ не отдавал. Ты сама подумай, зачем мне все это?
– Ты мог решить, что за спецназовским штурмом, в котором пострадали твои люди, стоит именно Миша…
– Это не штурм, Марина. Это беспредельный ментовской наезд. И все это организовал
– Поэтому ты и пытался его убить?
– Ну конечно, сейчас я во всем тебе признаюсь. Может, чистосердечное написать?
– Ты злой, жестокий и циничный!
– Да нет, я просто сволочь… Кстати, в юриспруденции есть такой термин? А презумпция невиновности там есть?
– Да, как есть и понятие «презумпция виновности». Правда, это уже гражданское право. Но вам, гражданин Аникеев, вовсе не обязательно доказывать, что это не вы бегали позавчера по городу с пистолетом в руке. Это были вы, и это докажет следствие в установленном порядке… Есть показания потерпевшего, есть показания свидетелей, будет заключение баллистической экспертизы. Поверьте, Аникеев, вам не уйти от наказания… Ну, зачем! Зачем ты его убил? – Снова эмоции взяли над ней верх.
– Кого, Фарадеева?
– Мишу!
Она не плакала, но кожа вокруг глаз покраснела так, будто она долго втирала в нее руками слезы.
– Не убивал я его. Честное слово, не убивал.
– Ты бесчестный человек! У тебя не может быть честного слова!
– Еще раз говорю, я его не убивал. Скажи, какой мне в этом смысл?
– Ты бандит! Жестокий бандит! – кипятилась Марина. – Тебе человека убить, что плюнуть… И ты мог убить его за то, что Миша был со мной! Что со мной был он, а не ты!..
– Успокойся! – не посоветовал, а буквально потребовал Вайс. И этим отрезвил Марину.
– Да, я действительно погорячилась, – спохватилась она.
– Это все эмоции. А тебе надо держать себя в руках. Вдруг мой адвокат оставил здесь прослушку? Вдруг записал наш с тобой разговор? Тогда тебя могут отстранить от дела. Из-за личных мотивов…
– Да, ты прав, – с сожалением произнесла она. – Я пытаюсь, но не могу совладать с эмоциями…
– Вот и я о том же, – с прохладцей во взгляде посмотрел на нее Вайс. – Надо держать себя в руках, иначе вы не оправдаете возложенных на вас надежд.
– Каких надежд?
– Высоких надежд. От высоких людей, которые отводят вам роль проходной пешки в большой игре. Против меня. У меня есть люди на воле, в Москве у меня бизнес, а это большие деньги. А деньги сейчас решают все. Если следователя нельзя купить за деньги, то его можно купить за большие деньги. Как ни банально это звучит, но так оно и есть. А вас, Марина Германовна, подкупить будет непросто. У вас личные мотивы, я для вас личный враг. На это и расчет…
– Какой расчет? Меня назначили на это дело совершенно случайно.
– Хотелось бы в это верить, – покачал головой Вайс. – Но что-то не получается. Меня нужно вывести из игры, и для этого все средства хороши…
– Боюсь, что у вас, Аникеев, очень высокое о себе мнение! – поддела его Марина.
– Дело не во мне. Дело в больших деньгах, которые мы имели с охранного бизнеса. Да, мы делали бизнесменам крыши. Теперь эти крыши будут ставить
– Складно у вас все получается. Большой бизнес, большие деньги, крыши, наезды, разборки…
– А разве это не так?
– Не знаю, может, и так. Но я всего лишь веду дело по факту покушения на жизнь гражданина Фарадеева. Есть показания потерпевшего, есть показания свидетелей, и все они против вас. И мне, в общем-то, все равно, какие мотивы побудили вас взять в руки оружие. Мое дело – провести предварительное расследование, вынести обвинительное заключение и передать материалы следствия в суд. А там пусть решают, давать вам снисхождение или нет…
– Но снисхождения от вас, Марина Германовна, я не дождусь. Вы уверены, что я убил вашего Мишу. Из личных побуждений, да?
– И не только.
– Не было никаких личных побуждений. Было всего лишь легкое увлечение. В дороге такое часто случается, только очень быстро проходит. И мне все равно было, с кем ты живешь, отбивать тебя у Миши я не собирался. Тем более убивать из-за этого… Чересчур высокое о себе мнение у тебя, а у меня реальный взгляд на вещи.
– Все сказал? – с непроницаемым лицом, но с дрожью в голосе спросила Марина.
– Если по части личных отношений, то да.
– Теперь послушай меня! – Она с трудом сдерживала волнение. Чувствовалось, что Вайс обидел ее своим откровением.
Может, Марина любила только своего Мишу и знать никого больше не хотела, но прежде всего она – женщина, и у нее на ментальном уровне заложено желание нравиться мужчинам. Возможно, где-то в глубине души ее грела мысль, что Вайсу она не безразлична. И вдруг оказывается, что это вовсе не так…
Но это была всего лишь игра с его стороны. На самом деле она очень ему нравилась, даже более того. Только нельзя это показывать. Роль несчастного влюбленного унижает его в ее же глазах. Не из тех она женщин, которых трогают любовные дифирамбы в свою честь. Таких женщин, как она, может покорить только сильный и недоступный мужчина. Может, Вайс и ошибался в своих суждениях, но в его выборе была и другая логика. Не причастен он к убийству Мишина, и Марина должна это как можно скорее понять. Для этого ей нужно отбросить в сторону личный мотив, и Вайс ей в этом помогает. А все другие побуждения не выдерживают никакой критики, и когда эмоции остынут, Марина сама дойдет до истины.
– Слушаю, – с легкой иронией произнес Вайс.
– Это Миша так считал, что ты в меня влюбился. Он сказал мне, что ты можешь убить его из-за меня.
– Он хотел тебе польстить, – отрезвляюще-холодным тоном отреагировал Вайс.
– Может быть. Но еще он сказал, что ты мог обвинить его в своих бедах.
– Я знаю, от кого все мои беды. И твой Миша всего лишь плясал под дудку этих людей. Так же, как пляшешь ты. Но я же не собираюсь тебя убивать.
– Можешь попробовать. Руки у тебя развязаны, охраны нет, – язвительно усмехнулась Марина.