Шрифт:
ПРЕДВАРЕНИЕ
…Продолжая совершенствовать летопись королевства Аквилонского и вести собственные заметки о событиях и происшествиях, сопутствующих бурному царствованию нашего обожаемого монарха, я вновь берусь за перо с намерением описать некоторые малоизвестные подробности визита Его величества короля Конана Канах в герцогство Шамарское, что на восходе Аквилонии, рядом с границами владений Трона Дракона.
На протяжении полных восьми лет царствования Конана я достаточно хорошо изучил натуру киммерийца, чтобы сказать откровенно: ему не следовало становиться королем. Бесспорно, данная сентенция в моих устах прозвучала как жуткая крамола и антигосударственная ересь, но поверьте — я хорошо знаю, о чем говорю. В обычные
Поскольку государственные службы Аквилонии действуют исправно, королевство управляется разумно а с недостатком денег в казне мы в последний раз сталкивались года четыре назад, Конан частенько оставляет страну на попечение вице-короля, великого герцога Просперо Пуантенского, и отправляется путешествовать. За последнее время король посетил множество стран и земель, нанес визиты во все страны к закату от Кезанкии, навестил Туран и даже некоторые государства за Вилайетом. За весь прошлый, 1295 год, Конан находился в Тарантии не более трех лун, все прочее время их величество изволили отдать странствиям в компании нескольких десятков телохранителей и, разумеется, нашей очаровательной королевы Зенобии Канах, урожденной Сольскель.
Бесспорно, все и каждый в нашем королевстве, начиная от придворных вельмож и заканчивая распоследними нищебродами, отлично знают в чьих руках сосредоточены все нити управления Аквилонией — Конан весьма благоразумно распределил обязанности между Просперо, канцлером Публио Форсеза, генеральным казначеем Ришильди и нашим «серым королем», его милостью бароном Гленнором, отвечающим за безопасность короны и трона. Если монарх выехал из столицы, бразды правления переходят к «великой четверке» и никто из месьоров управителей не может претендовать на всю полноту власти, подменив собой царствующего государя. Мне, как тайному советнику, здесь отводится роль наблюдателя и беспристрастного судьи, каковой вынужден иногда примирять спорщиков (чаще всего ссорятся Публио и барон Гленнор), недовольных действиями друг друга.
В начале минувшего лета Конан Канах наконец-то прочно обосновался в Аквилонии, однако его неистребимая страсть к перемене мест снова взяла свое: король принял решение инкогнито объехать все крупные герцогства нашей страны, посетить важнейшие города и, так сказать, лично ознакомиться с жизнью подданных. А ваш покорнейший слуга, почувствовав, что засиделся в душной пропыленной Тарантии, в кои то веки напросился к Конану в сопровождающие, коварно отправив возлюбленную супругу, Цинцию Юсдаль-Целлиг отдыхать на Полуденное побережье, в Кордаву Зингарскую.
Прежде всего, я жаждал посетить одного старого знакомца, обитающего в горном замке на склонах Немедийского хребта. Звали этого человека маркграфом Ройлом.
Закончив сие краткое объяснение, я переходу непосредственно к описанию нашего путешествия в Шамар и, как обычно, дам слово некоторым иным свидетелям, включая и королеву Зенобию…
Подписал своей рукой, Хальк, барон Юсдаль младший, тайный советник короны, личный библиотекарь и летописец короля Конана Канах. День осеннего солнцестояния 1296 года по Основанию Аквилонии.
Глава первая
«КОРОЛЬ В ДОРОГЕ»
4 день первой осенней луны 1296 г.
Дорога Королей — г. Шамар
Ровнехонько два года назад произошло давно ожидаемое народом Аквилонии событие — его величество Конан I Канах обрел подругу жизни, в просторечии именуемую женой.
Этого благословенного часа мы, верноподданные, ждали целых шесть лет. Во времена холостяцкой жизни Конан ясно давал понять, что собирается основать собственную династию, однако никаких попыток сделать это с соблюдением всех законов, уложений митрианской религии и просто правил этикета и приличий со стороны короля не наблюдалось. Здесь я могу смело упомянуть полдесятка «ночных королев», восседавших на троне Аквилонии и в два раза больше мимолетных пассий Конана на означенном троне не утвердившихся — Конан, вместо освященной традициями и храмовыми обрядами женитьбы, предпочитал заводить любовниц, которые либо со временем его бросали (не каждая женщина выдержит непостоянный характер киммерийца), либо сам король охладевал к своим дамам сердца и удалял их от двора (причем, щедро вознаградив или подыскав подходящего мужа),
Графиня Эвисанда Аттиос, Мойа Махатан из Темры, еще одна графиня — Альбиона Каэтос, госпожа Белеза Зингарская… Эти имена мелькнули на аквилонском небосводе подобно падающим звездочкам и быстро позабылись. Дольше всего в звании фаворитки Конана продержалась Белеза — аж целых полтора года! — и в свете начали поговаривать о том, что вскоре из сана «ночной королевы» темноглазая ревнивая красавица перейдет к статусу королевы обыкновенной, но этот союз распался благодаря ветрености киммерийца.
Едва в замке короны появилась смазливая мордашка Альбионы и варвар обратил внимание на это сомнительное сокровище (хорошенькая Альбиона была, увы, трагически глупа), Белеза, в полном соответствии с легендами о зингарском темпераменте, устроила Конану несколько громких сцен, а затем горделиво покинула Тарантию громко хлопнув городскими воротами. Если, конечно, столь неуклюжая метафора применительна к указанным воротам…
С Альбионой Каэтос вышло еще хуже. Зимой-весной 1294 года у наших соседей, в королевстве Немедийском, разыгралась настоящая историческая драма, известная ныне в летописях как «Час Дракона» или «Война Алой Печати». Здесь нет никакого смысла описывать события немедийской круговерти — я, с помощью барона Хэлкарса Целлига из Бельверуса, уже составил подробнейший отчет о схватке за Драконий Трон, победителем в которой оказался младший сын короля Нимеда I, Ольтен Эльсдорф, по коронации принявший имя покойных отца и брата. Однако, нельзя не вспомнить, что значительную роль в этой невероятной истории сыграла некая Зенобия, дочь Стеварта Сольскеля из Пограничья.
К чему я веду? Дело в том, что после близкого знакомства с Зенобией и пережитых вместе приключений, Конан совершил невероятное: варвар, всегда предпочитавший не привязывать себя к определенному месту или человеку, сделал девице Дженне предложение руки и сердца. Заметим, что становиться очередной любовницей Конана Зенобия не собиралась, поставив обязательное условие — или свадьба, или мы расстаемся добрыми друзьями. Конан сдался. Отлично его понимаю — во-первых, Дженна оказалась близка варвару как по образу мыслей, так и по происхождению (вообразите — родная бабка Зенобии по отцу была родом из Киммерии!), во-вторых она была красива и умна, а в-третьих сорокапятилетний король попросту влюбился. И влюбился всерьез.
Когда Зенобия приехала в Тарантию, Конан попробовал объясниться с Альбионой, ясно давая понять графине, что между ними все кончено. Последняя устроила ужасающую визгливую истерику перед всеми придворными и в тот же вечер попыталась утопиться. Мокрую графиню извлекли из Хорота, препроводили к лекарям в митрианский храм и выдали ей подписанный королем вексель аж на десять тысяч кесариев (безумные деньги!).
Никто не спорит, Альбиона была глупа, как пробка, но своего упускать не собиралась и отлично знала, что теряет. Есть заметная разница между десятью тысячами кесариев и всеми сокровищами Аквилонии вкупе с королевским титулом, который был так близко, почти в руках! В общем, разочарованная в жизни красотка, снова попыталась показно покончить с собой, а затем покаялась и нежданно-негаданно ушла в митрианский женский монастырь, отдав все золото в пользу обители.