Тени безумия
Шрифт:
Орк взревел – и стремительно преодолел отделявшее его от врага расстояние.
Тиратус забыл, насколько быстрым, несмотря на свои рост и массу, мог быть Брохс. Помнится, сержант давным-давно рассказывал, что до поступления на службу в Конклав его тренировал Меченый, но тогда Янис не обратил внимания на эти слова. Рунные рыцари сильны своими магическими доспехами и волшебными мечами, а не фехтовальными навыками, и эгидовский наблюдатель не представлял обстоятельств, в которых понадобятся старые умения Брохса. Вот Брохс, наверное, представлял – и упражнялся в мастерстве владения клинками каждый свободный час личного времени.
Фальчионы орка сшиблись с мечами убийцы, заскрежетала
Убийца отскочил назад, безостановочно вертя мечами, сжался, точно пружина, и взметнулся в воздух, неведомым образом зависнув и закружившись прямо над сержантом. Сверкающими молниями богов грома на орка низринулись клинки. Тиратус обомлел, не веря своим глазам. Все выглядело так, будто золотисто-серебристая лавина погребла под собой Брохса, и даже боги не могли спасти его от верной смерти. Но орк выстоял. Он отбивал и отражал, он защищался изо всех сил – и не позволил врагу найти малейшую лазейку в своей обороне.
Волшебники зовут магию Высоким Искусством, но истинное искусство творилось перед Тиратусом сейчас. Искусство на грани бытия и небытия; искусство, где требуются глаза художника, руки скульптора, ноги танцора; искусство, в котором неудачное произведение сулит не освистывание, а потерю жизни…
Орк рыкнул и в свою очередь усилил натиск. Если до этого Тиратус еще мог различить отдельные движения Брохса и бьющегося с ним смертного, то теперь они оба превратились в ураганы, в изрыгающие смертельную сталь смерчи. Но если один из смерчей неторопливо надвигался на недруга, то второй безостановочно кружил вокруг него, постоянно отрываясь от земли и обрушиваясь сверху. Враг вертелся волчком, мечи сталкивались и разлетались, все больше становилось порезов на боевом камзоле – и все-таки убийце не удавалось прорвать защиту орка. Мечи еще не добрались до плоти, они еще плели сложные узоры на полотне поединка, отыскивая дорогу к полным жизненных сил телам, но Янису было ясно, что долго так продолжаться не может. Скоро кто-то из сражающихся допустит ошибку, скоро боги выберут победителя в игре мечей. Один удар – и все будет решено.
И этот удар нанес орк. Он отразил напор убийцы веерной защитой, и внезапно его меч сделал колющий выпад. Фальчионы предназначались для рубящих и режущих ударов, но острия клинков Брохса были заточены, и орку хватало силы, чтобы пронзить кольчугу лишенным чар мечом. Фальчион вонзился в левое предплечье убийцы. Разлетелись кольчужные кольца, клинок погрузился в руку. Брохс надавил, зарычал. Еще чуть-чуть – и враг лишится конечности!
Но клинок застыл, не двигаясь ни назад, ни вперед, убийца махнул рукой, вырвав меч у не ожидавшего этого Брохса. Орк, утратив один из фальчионов и потеряв преимущество, быстро отступил назад. Враг не проявлял признаков боли, из пронзенной руки не бежала кровь, и серебристый меч в ней вертелся все так же быстро, как и до удара, словно сержант и не ранил его. А с одним мечом выдержать натиск, подобный предыдущим, Брохс не мог. И он понимал это.
Орк заревел и бросился в отчаянную атаку, вложив в размашистый удар всю свою силу, всю свою надежду на победу.
Убийца засмеялся (Тиратус поразился, когда осознал, что слышит девичий
Они сошлись – и орка разорвало на две части.
Что было дальше, Янис не видел. Он бежал, не различая перед собой дороги, только чудом не спотыкаясь и не падая. Его словно тащила неведомая сила, словно бог ветра подхватил и нес эгидовского наблюдателя – только не было в миртовском лесу богов, не было здесь Созидания, одно Разрушение. Раскрутился маховик уничтожения и смерти, и он не остановится, пока не заберет жизни всех, кто не внял предупреждению…
…никого не пощадят…
Магистр. Это он во всем виноват. Это он явился в Мирту и привел за собой нарушителей Номоса. Это он поселился в доме Аэруса. Это из-за него унизили Яниса и его подчиненных. Магистр и Аэрус. Гореть им вечно в адских посмертиях! Они, они виноваты в смерти Брохса, из-за них погибли почти три десятка рунных рыцарей!
И погибнет он, Янис Тиратус, верный слуга Конклава, искоренитель дефектов!
Нет, виноваты не только Магистр и Аэрус. Виноваты и миртовские маги. Не предупредили, не остерегли эгидовского наблюдателя. Отказали в поддержке. Потому что они ненавидят его. Да, это так – миртовские маги завидуют ему и потому ненавидят. Он – закон, а для них закон обременителен. Они хотят жить так, как сами хотят, по собственным правилам, которые могут изменить в любой момент в угоду своим желаниям. А это дорога большего зла, путь к превращению всего мира в дефект, огромный, космических масштабов дефект, который уже никогда не исправить, никогда не вернуть в рамки закона…
А не свершилось ли? Дефективный мир вокруг – не провозвестник ли он обращения Равалона в космический дефект? Все начинается с малого – это закон. И не является ли этим малым вот этот лес?
Шрайя. Магистр. Аэрус. Мирта. Слагаемые, сумма которых обратила мир вокруг в дефект. Слагаемые, сумма которых лишит Яниса Тиратуса жизни.
Он умрет?
Янис Тиратус умрет?
Янис Тиратус умрет, и дефектный мир не будет исправлен?
За что, боги? Почему? Разве не поддерживал он порядок, разве не служил Закону, принципы которого дали смертным небожители? Разве не Созидание нес он этому миру, уничтожая дефекты?
И это ваша благодарность, боги?
Он не успел остановиться, когда выбежал к глубокому крутому оврагу с вербами и полетел вниз. Упал, грохоча, как железная бочка, прямо в бегущий по дну оврага небольшой ручей. Болело все тело, как после уроков фехтования от Брохса – сержант не обращал внимания на субординацию и никогда не щадил своего начальника во время тренировок.
Янис лежал на спине, глядя в небо, проглядывающее сквозь головастые вербы по краям оврага, и тяжело дыша.
Он умрет сегодня.
Он умрет здесь.
Из-за Магистра. Из-за Аэруса. Из-за миртовских магов.
А они продолжат жить. Они не будут наказаны.
Это несправедливо.
Это неправильно.
Это дефект.
И он исправит его.
Дрожащими пальцами он снял латную перчатку с правой руки. Четыре камня блеснули на пясти. На указательном пальце чистейший горный хрусталь – излюбленный гадателями материал для предсказательных шаров. На среднем изумрудно-зеленый хризопраз, оберегающий от дурного сглаза. На безымянном агатовая яшма, применяемая в лечебной магии от болезней крови. На мизинце голубоватый адуляр, который приносит неудачу мечтателям и капризным смертным и дарует счастье устремленным и разумным личностям. Внутри каждого камня виднелись черные точки, соединенные тонкими изломанными линиями, складывающимися в непонятный рисунок.