Шрифт:
Глава 1
ЕГО СВЕТЛОСТЬ ГЕРЦОГ ЭЙВОН ПОКУПАЕТ ДУШУ
По парижской улочке, только что покинув дом некой мадам де Вершуре, неторопливо шел господин аристократического вида. Он семенил, так как красные каблуки его башмаков были очень высокими. С его плеч ниспадал длинный лиловый плащ на розовой подкладке, небрежно открывая широкополый кафтан лилового атласа, богато расшитый золотом, а также шелковый в узорах камзол и безупречные кюлоты. Жабо и грудь сверкали драгоценными камнями. Напудренный парик увенчивала треуголка, а в руке щеголь держал длинную трость, украшенную лентами. Послужить защитой от уличных грабителей она вряд ли могла. И хотя с бока щеголя свисала легкая шпага, ее эфес прятался в складках плаща и быстро нащупать его не удалось бы. В столь поздний час было верхом легкомыслия прогуливаться по такой глухой улице без слуг, выставляя напоказ драгоценности, но щеголь, казалось, не подозревал о своем безрассудстве. Он не торопился и не глядел по сторонам, будто не подозревая, какой подвергается опасности.
Так он шел, поигрывая тростью, как вдруг из зияющего темнотой проулка справа, словно пушечное ядро, вылетела какая-то фигура, наткнулась на него, испуганно вскрикнула и уцепилась за элегантный плащ, чтобы удержаться на ногах.
Его светлость герцог Эйвон стремительно повернулся, схватил неизвестного за запястья и потянул их вниз с силой, не вязавшейся с его изысканной внешностью. Его жертва охнула от боли и, дрожа, упала на колени.
– Мосье! Отпустите меня! Я нечаянно… я не знал… Я бы никогда… Ах, мосье, отпустите меня.
Его светлость нагнулся над мальчишкой, чуть отклонившись, чтобы свет уличного фонаря упал на белое как мел, перепуганное лицо. На герцога растерянно уставились огромные фиалково-синие глаза, в глубине которых прятался ужас.
– Ты что-то слишком юн для этих игр? – небрежно бросил герцог. – Или ты надеялся захватить меня врасплох?
Мальчик покраснел, в его глазах вспыхнуло возмущение.
– Я не хотел вас ограбить! Правда! Правда! Я… я убегал! Я… ах, мосье, отпустите меня!
– Всему свое время, дитя мое. И от кого же ты убегал, могу ли я узнать? От предыдущей жертвы?
– Нет! Отпустите меня, прошу вас! Вы… вы не понимаете! Он уже, наверное, гонится за мной. Прошу вас, ваша милость!
Проницательные глаза герцога под тяжелыми веками были прикованы к лицу мальчика. Внезапно они раскрылись шире, стали сосредоточенными.
– А кто этот «он», дитя?
– Мой… мой брат. Прошу вас…
Из проулка стремглав выскочил мужчина. При виде Эйвона он резко остановился. Мальчик задрожал и теперь сам вцепился в руку герцога.
– Ага! – рявкнул мужчина. – Если, ваша милость, этот щенок вздумал вас ограбить, он за это поплатится! Паршивец! Неблагодарная тварь! Ты пожалеешь, обещаю тебе! Ваша милость, тысяча извинений. Этот парнишка – мой младший брат. Я хотел проучить его за лень, а он вырвался…
Герцог поднес к тонко вырезанным ноздрям надушенный платок.
– Держись подальше, любезный, – произнес он надменно. – Без сомнения, проучить мальчишку розгами всегда полезно.
Мальчик теснее прижался к нему. Он не пытался убежать, но его руки конвульсивно сжимались. Вновь загадочный взгляд герцога скользнул по нему и задержался на коротко подстриженных медно-рыжих кудрях, растрепанных и спутанных.
– Как я сказал, розги полезны для мальчишек. Твой брат, говоришь ты? – Он перевел взгляд на смуглое, грубое лицо молодого мужчины.
– Да, монсеньор, мой брат. Я его растил со смерти наших родителей, а он мне вот как отплачивает. Он сущее проклятие, монсеньор, сущее проклятие!
Герцог задумался.
– Сколько ему лет, любезный?
– Девятнадцать, ваша милость.
Герцог оглядел мальчика.
– Девятнадцать. Что-то он не очень высок для своего возраста.
– Да что вы, ваша милость! А… а коли и так, вина не моя! Я… я хорошо его кормил. Да вы его не слушайте! Он змееныш, волчонок, сущее проклятие!
– Я тебя избавлю от этого проклятия, – невозмутимо сказал герцог.
Тот ошарашенно на него уставился.
– Это как же, ваша милость?
– Полагаю, он продается?
В руку герцога прокрались ледяные пальцы и стиснули ее.
– Продается, ваша милость? Вы…
– Я, пожалуй, куплю его, мне нужен паж. Его цена? Луидор? Или проклятия ничего не стоят? Интересный вопрос…
Глаза мужчины заблестели хитрой алчностью.
– Он хороший мальчик, монсеньор. Работящий. И очень мне нужен. Да я же и люблю его. Я…
– За твое проклятие я даю золотой.
– Ну нет, ваша милость! Он стоит больше. Куда, куда больше!
– Так оставь его себе, – сказал Эйвон и пошел дальше.
Мальчик нагнал его, вцепился ему в локоть.
– Ваша милость, возьмите меня к себе! Молю вас! Я буду вам хорошо служить, клянусь! Возьмите, возьмите меня!
Его светлость остановился.
– Глупец я или нет? – сказал он по-английски, извлек из жабо брильянтовую булавку и поднял ее так, что камень засверкал и заиграл в свете фонаря. – Ну как, любезный? Этого достаточно?
Мужчина уставился на булавку, словно не веря своим глазам. Он протер их и шагнул вперед, не отводя от нее взгляда.
– За это, – сказал Эйвон, – я покупаю твоего брата. Его тело и душу. Ну?
– Дайте ее, – прошептал мужчина и протянул руку. – Мальчишка ваш.
Эйвон бросил ему булавку.
– Мне кажется, я сказал тебе, чтобы ты держался подальше. Ты оскорбляешь мой нос. Дитя, следуй за мной! – И герцог пошел по улице, а мальчик поспешил за ним на почтительном расстоянии.
Наконец они добрались до улицы Сент-Оноре и до дома Эйвона. Он вошел в ворота, не посмотрев, следует ли за ним его покупка, пересек двор и поднялся к высокой, усаженной шляпками гвоздей двери. Лакеи, низко кланяясь, впустили его, смерив недоуменными взглядами жалкую фигурку, проскользнувшую в дом следом за ним,
Герцог сбросил плащ на руки лакею и отдал треуголку другому.
– Мистер Давенант? – спросил он.
– В библиотеке, ваша светлость.
Эйвон небрежной походкой направился через вестибюль к двери библиотеки. Она открылась перед ним, и он вошел, кивком велев мальчику следовать за ним.
Хью Давенант сидел у камина с раскрытым томиком стихов в руке. Он поднял глаза на вошедшего и улыбнулся.
– Так как же, Джастин? – Тут он увидел у двери съежившегося мальчика. – Хм! А это что такое?