Тени древней земли
Шрифт:
— И как вы убедите его сделать что-то подобное? — спросила Мария.
— Сказав ему, что вы берете на себя ответственность, что именно вы попытаетесь восстановить справедливость, — произнесла Регина.
Глава сорок пятая
Из лесной гущи они услышали, как ветер свистит между трещинами в скалах, создавая странное переплетение жутких шепотов. Окружающая природа словно предупреждала их перед тем, как они войдут на эту территорию предков, в этот невидимый
Михаил следовал за отцом, проворный, как горный зверек, с глубоким волнением: он мечтал об этом моменте всю свою жизнь. Деревья и кустарники, раскачивавшиеся на ветру, источали сильные ароматы: подросток отчетливо ощущал аромат дикой лаванды и розмарина, которые бодрили воздух, превращая каждый глоток кислорода в укрепляющее средство, помогавшее преодолевать трудности подъема. Они включили электрические фонари, когда темнота постепенно сгустилась, и подросток заметил на коре деревьев насечки: полумесяцы, спирали, треугольники, пентаграммы и другие эзотерические символы, которые, казалось, предвещали инициационное путешествие в нечто неизведанное.
Через несколько десятков метров лампа Михаила осветила первые жертвенные столбы: это были заостренные палки, воткнутые в землю, с которых свисали гнойные тушки животных и птиц, кишевшие червями; несколько лет назад он и его двоюродные братья взяли на себя труд окружить место смерти этим ограждением, которое, по словам старших, создавало защитную силу, своего рода барьер, призванный предотвратить доступ непосвященных к священному месту; Для них это было сродни игре, когда они закалывали мелких диких животных, заботясь о том, чтобы заменить их, когда время и стихия лишат их плоти, но никто из них так и не понял, в чем именно заключался этот макабрический обряд, которому взрослые придавали такое значение.
Когда мальчик переступил порог этих столбов, под прической у него пробежали мурашки. Он никогда не заходил так глубоко в горы. Даже когда он приезжал в Алушту вместе с отцом, Всеволод ограничивался только небольшими горными экскурсиями.
— Не страшно? – неожиданно спросил Всеволод.
— Нет, отец. Я буду в порядке.
— Тогда перестань оглядываться по сторонам и смотри под ноги. Не так уж много нужно, чтобы потерять равновесие и упасть в эти расщелины. Там, внизу, полно скелетов смельчаков, погибших по неосторожности, — сказал ему Всеволод. – Никто не удосужился их извлечь, потому что эти колодцы слишком глубоки.
Михаил с ужасом смотрел на каменные пустоты между скалами и качал головой, боясь провалиться внутрь.
Они продвигались с трудом, поднимаясь все выше и выше. На ветвях одиноких деревьев, мимо которых они проходили, Михаил увидел примитивные амулеты, призванные отгонять духов, сделанные из черепов животных, скрепленных проволокой; ветер заставлял их звенеть, создавая впечатление, что черепа смеются. Михаил почувствовал, как в горле поднимается вкус супа из свинины и картофеля,
Когда отец подал знак остановиться, мальчик понял, что минеральный запах камня сменился запахом гнилостной сырости, источник которой он не мог определить.
— Мы пришли, — произнес Всеволод.
Михаил растерянно огляделся: перед ним была лишь стена из густого колючего кустарника. Он посмотрел на склонившегося отца и, посветив на него фонариком, увидел невидимую за растительностью полость, из которой исходило зловоние.
— Нам обязательно туда спускаться? — недоверчиво спросил он, глядя на вход в пещеру.
Латыпов-старший не ответил: он раздвинул руками колючий терновник и заросли можжевельника и позволил себе исчезнуть в каменной полости, скрывавшей загадочную память о предках.
Оставшись один в шепчущей ночи, Михаил набрался храбрости и проскользнул в тонкое отверстие в брюхе скалы, удивляясь, как это его отец-великан сумел пролезть. Воздух казался насыщенным застоявшимся запахом горных недр, настолько сильным, что от него сводило желудок. Внизу температура казалась на несколько градусов холоднее. Мальчик закутался в шерстяную накидку, чтобы согреться.
— Страшно? — с легкой иронией спросил Всеволод, заметив, как от ощущения клаустрофобии расширились зрачки сына.
Его глубокий голос словно отражался сотнями отголосков, а слова, выдыхая, превращались в облака конденсата.
Михаил покачал головой и последовал за отцом в известняковую пещеру. Пройдя несколько метров, он поднял с земли факел и зажег его, осветив подземную полость мерцающим светом пламени и раздразнив колонию летучих мышей, которые взлетели в хаотичном полете над их головами.
— Не обращай внимания… Здесь жили и укрывались наши предки.
— Как давно это было?
— Шесть-семь тысяч лет назад. Может быть, больше.
— Зачем мы сюда приехали?
— Ты задаешь слишком много вопросов, Миша. Просто следуй за мной.
Михаил повиновался. Он погрузился в абсолютную тишину и последовал за отцом, который двигался в темноте пещер с уверенностью летучих мышей, летавших вокруг него. Через несколько минут Латыпов остановился и отошел в сторону, чтобы дать сыну возможность взглянуть на высеченную в скале котловину с высоты птичьего полета.
Подросток взял в руку факел, который протянул ему отец, и, осветив пространство перед собой, посмотрел вниз и почувствовал, как дыхание перехватило в груди.
Глава сорок шестая
— По твоему мнению, именно поэтому у них не было детей? — спросил Евгений коллегу, нарушив молчание, установившееся между ними после ухода Регины Барсуковой. – Из-за этого дела?
— Да, возможно, — ответила Мария, сидевшая рядом с ним на скамейке и устремившая свой взгляд в темноту города. – На месте Регины я бы дважды подумала, прежде чем рожать ребенка, зная, что голова моего мужа всегда где-то в другом месте, в мире тьмы и насилия. Но кто знает, может быть, у них просто не могло быть ребенка.