Тени древней земли
Шрифт:
— Вот, — сказала Мария, протягивая ему пачку листов.
Это был краткий отчет о расследовании деятельности доцента Ионова и его жены.
— Отлично, — оценил Фирсов после быстрого осмотра. Что-нибудь новое?
— Пока ничего конкретного. Но мы надеемся получить дополнительную информацию сегодня днем от компьютерного отдела.
— Нам это очень нужно, коллеги, потому что я вынужден отказаться от некоторых кадров команды.
— Почему? — спросила Мария.
— Вооруженное ограбление инкассаторов. Убит один из грабителей. Остальные в бегах.
— Черт.
— Без скольких сотрудников нам
— По крайней мере, пять или шесть.
— Это отличное урезание.
— Замначальника УВД хотел бы получить еще больше людей, поскольку, по его мнению, дело Гурджиевой закрыто.
— Я бы не стала слишком беспокоиться. Чем меньше, тем лучше, — прокомментировала Мария.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Евгений.
— Будем брать качеством, — объяснил Фирсов. – Вот к чему все сводится. Когда вы хотите допросить доцента?
Евгений уже собирался ответить, когда в заднем кармане его джинсов завибрировал мобильный телефон.
— Извините, шеф. Это Неделин.
— Так, ответьте.
— Добрый день, Марат.
Райская и Фирсов увидели, как Кротов побледнел и стал заикаться от неразборчивых слов.
— Эй, что за хрень происходит? — спросила Мария.
Евгений опустил телефон и пробормотал:
— Только что обнаружили труп Всеволода Латыпова.
Глава девяносто четвертая
«… Тридцатого сентября две тысячи девятнадцатого года в семь часов двадцать минут на железнодорожных путях путевым обходчиком обнаружен труп неустановленного следствием лица — мужчины на вид сорока — сорока пяти лет без признаков насильственной смерти.
На теле потерпевшего имеются многочисленные механические повреждения, которые свидетельствуют о столкновении тела с движущимся транспортным средством (поезд)…При трупе обнаружен паспорт на имя Латыпова Всеволода Ахметовича…»
– Так бы и написали — попал под поезд! — сердился Неделин, читая рапорт с места происшествия, — эти официальные формулировки — черт ногу сломит.
Кротов молчал, смотря на бесформенное, кровавое месиво, укрытое брезентом. Он сомневался, что Латыпов мог так просто попасть под поезд. Но в одном он теперь был уверен твердо.
Кто-то очень неглупый, хитрый и расчетливый постоянно играет в занимательную игру, в которой неизменно выходит победителем. Он не просто развлекается, он играет всерьез, продуманно. Что ни ход, то хитро разыгранная комбинация. Убита Гурджиева, восстановлен давний «обряд», а подставлены неоанастасийцы.
Убит Бирюков. Убит, потому что знал что-то о деталях и главное, участниках предыдущей «операции». А из его убийства кем-то извлечена двойная выгода: в его студию были подброшены вещдоки, проходившие по делу о похищении девушки, и даже для полной убедительности на стенах нарисованы фигуры, схожие с рисунками на теле жертвы — значит, поиски убийцы полицией прекращаются.
И наконец, теперь найден мертвым Латыпов. Надо выяснить, как он здесь оказался. Видимо он тоже знал остальных участников убийства в пещере, — и это знание стоило ему жизни. Но что связывало Бирюкова и Латыпова?
– Не все случаи убийств одинаковы. Некоторые остаются с вами навсегда. Вы носите их с собой, как шрамы. Через несколько лет они перестают болеть, и вы перестаете обращать на них внимание. Они становятся частью вас. Рубцовая ткань исчезает настолько, что вы перестаете замечать ее присутствие. Но достаточно одной детали, одного запаха, одного взгляда или одного слова, чтобы рана зарастала, чтобы вновь открылся ящик Пандоры, который почти все следователи держат внутри себя, давая волю разъедающим воспоминаниям и чувству вины, коварному, как кишечные паразиты. И сколько бы километров, физических или психологических, ни отделяло вас от дела, оно всегда найдет вас, как дух, не находящий покоя и пришедший помучить вас в поисках справедливости. Оно стоит в очереди на кассе в супермаркете, наблюдает за вами в приемной врача, прячется за вашей спиной, когда вы ужинаете с семьей. Она преследует вас, как любовь, которой не хватило смелости жить. Жажда правды со временем ослабевает, но только не для тех душ, которые обречены на вечную ночь, и только от вас зависит, как можно лучше осветить их. Это ваша работа. Или, возможно, даже больше: это то, кто вы есть. То, для чего вы, кажется, были рождены. Ваша миссия. Ваше убеждение. И если вы пытаетесь забыть о них, духи жертв не дают вам покоя. Вы чувствуете их у изножья своей кровати. Они шепчут о ваших недостатках. Они обвиняют вас в том, что вы сдались. В конце концов, они доводят вас до безумия, и вы готовы на все, чтобы прогнать их. Все, что угодно. — размышлял Неделин.
– Кучно пошло: менее чем за полутора суток два трупа, – прервала размышления майора Райская.
Марат кивнул. Сидевший рядом с ним на корточках Кротов был хорошо знаком с этим типом одержимости. Глядя на тело Латыпова под испачканным кровью брезентом, Евгений задавался вопросом, что заразило майора: возможно, тот первый насильственный контакт с темнотой, который ознаменовал перелом в жизни каждого полицейского. В любом случае, убийство Дианы должно было пробудить в Неделине дурные воспоминания, демонов, которых он так пока и не смог преодолеть.
Неделин расписался в протоколе и вернулся к коллегам, где Райская и Кротов пытались воссоздать утренние события. Путевой обходчик явно находился в состоянии шока.
— Как тело попало сюда? — спросила Мария у Евгения. — Что он здесь делал?
– Безлюдное место, — мрачно сказал Неделин, оглядывая окрестности.
– От станции далековато, – заметил Кротов, – где его автомобиль?
Марат пожал плечами.
— Не сочтите меня за дурака, но я же присутствовал на месте преступления восемьдесят девятого года. Я видел результаты того убийства, хотя был очень молод.
— Что вы имеете в виду? — спросила Мария.
— Что все это происходит оттуда. Вся эта боль, все эти мучения идут из прошлого. Как будто эти старые файлы породили энтропию, которая нарушит равновесие в ближайшие годы.
— Извините, но я вас не понимаю.
— Некоторые, если судить поверхностно, говорят, что это проклятие, — попытался объяснить Неделин. – Я же считаю, что убийство нарушает жизненно важный баланс, и если этот баланс не восстанавливается тем или иным способом, то отсутствие справедливости порождает хаотическую рябь, которая отражается на жизни всех нас: и сотрудников полиции, и жертв. Зло, которое не прижигается, порождает новое зло по бесконечной спирали.