Тени над Латорицей

Кашин Владимир Леонидович

«НА ПУТИ К НИРИАПУСУ»

Запутанное дело.

ЧАСТЬ 1

От трупа пахло винным перегаром.

— Это — «Мартель», — сказал детектив Гопкинс, нюхая бледный нос покойника.

— Это не «Мартель», — возразила собака, лежавшая в кресле, и лениво свернулась калачиком.

— «Мартель»! — заметил покойник. — «Мартель».

В окно врывался аспароголовый ветер. Небо испуганно трепетало кусками белья убийцы. Пахло мятой — непорочный запах смерти исходил от покойника и легкой дымкой окутывал присутствующих.

В это время Гопкинс ощутил острую

боль в желудке. А левое ухо его помощника аскаридозно зачесалось.

— Атмосфера отравлена! — догадалась собака.

По комнате все плыли и плыли куда-то нечеткие гидронические волны.

Помощник и «третья рука» Гопкинса — Поня Хлюстович (серб по национальности, американец по происхождению, космополит по убеждениям) вытащил из кармана обломок летающей тарелки.

— Это — о н и! — с несравненным волжским оканьем произнес Поня, задрав голову вверх, и вздрогнул при этом ущемленным седалищным нервом.

— Они никак не могли этого сделать, потому что они не могли этого сделать никак! — с раздражением, достойным его авторитета, заявил Гопкинс. — Но…

Однако фразу он не закончил, потому что концентрированные телепатические поля вынесли его через окно в вечернее суперпространство.

Дело прояснялось.

Стало ясно, что очень…

ЧАСТЬ 2

Нежные морские волны ласкали ялтинское побережье.

Полковник уголовного розыска Водопьянский утомленно почесал затылок.

Продолжение следует (во 2-м томе)».

— Ну и нагородили! — рассмеялся Коваль. — Ну и зайцы! Однако, как говорят в таких случаях французы, вернемся к нашим баранам.

Итак, версия «Наследство». Коваль спрятал пародию в ящик стола, достал оттуда черный фломастер и принялся расчерчивать новые графы схемы.

Написал: «Брат Каталин Иллеш Эрнст Шефер и его жена Агнесса».

Третий листок получился таким:

—

1. Прямые наследники (единственные)!

2. Ненавидели Каталин (слова Эрнста Шефера: «Сволочь, убить ее мало!»).

3. Скандал в ночь на 16 июля. Фраза Агнессы: «Ты не сделаешь этого!» (Чего?)

4. Тем более не стал бы мстить Илоне — дочери Андора Иллеша.

+

1. Нет прямых доказательств.

?

1. Достоверность алиби Эрнста Шефера?

Заполнив колонки, Коваль отодвинул лист и снова задумался. Много было у него вопросов без ответов, много было такого, что еще не стало конкретной версией, но требовало размышлений, сопоставлений.

Кого ждала вдова Иллеш в гости? Приходили ли эти гости? То, что Каталин готовилась к встрече гостей, ясно. Что он, Коваль, может сказать по этому поводу? Что он уже знает о самой Иллеш?

Нужно досконально установить

старые связи. Уже известно, что первый муж Каталин был жандармом, принадлежал к фольксбунду — союзу прогитлеровских немцев в Венгрии. Второй ее муж, Андор Иллеш, — венгр, фамилию которого она носила и дочь которого тоже была убита шестнадцатого июля, — живет в Венгрии. Проверено, что он находится в Будапеште, откуда уже много лет не выезжал, имеет другую жену и двоих детей от нее. И к тому же — разве может человек убить, да еще так зверски, собственную дочь?! Время от времени Андор присылал Илоне посылки…

Первый муж — тержерместер Карл Локкер — тоже отпадает: в конце войны его нашли в лесу повешенным на дереве… А все-таки почему ее все называют вдовой? Не оттого ли, что не Андора Иллеша, а именно Карла Локкера, которого нет в живых, люди считали ее настоящим, законным мужем?

А где орудие убийства? Где нож?! Ведь он до сих пор не найден… Коваль схватил синий карандаш и написал внизу через весь лист схемы: «Где нож?»

С улицы послышались голоса, шум. Коваль взглянул на распахнутое окно. «Закончился сеанс в кино», — понял подполковник. Он почувствовал, что ему очень хочется походить, размяться, подышать свежим воздухом. Немедленно! Да и Наташку встретит.

Он решительно выключил свет и вышел из номера.

* * *

— Да, я имел свою лавку.

— Мясную?

— Торговал мясом.

— При чехах?

— При чехах.

— А после тридцать восьмого года, когда пришли гонведы?

— Тоже.

— Имели лавку?

— Да.

— Венгерское правительство вас не обижало?

— Нет.

— Потому, что ваш шурин служил в жандармерии?

— Фольксдойчей не трогали. А с Карлом Локкером я ничего общего не имел. Это был бандит.

— И все-таки в молодости дружили. Даже сестру за него выдали.

— Я не выдавал. И Катарин не хотела. Он запугал ее.

— Сейчас где работаете?

— Кооперативная торговля мясом.

— На пенсию не собираетесь?

— Да, уже скоро.

С Эрнстом Шефером подполковник разговаривал в кабинете Вегера. Все, о чем Коваль спрашивал мясника, было ему уже известно от начальника уголовного розыска, но он хотел услышать ответы Шефера непосредственно из первых уст, а главное — присмотреться к этому человеку. Разговор шел через переводчика, — стараясь выиграть время, Шефер делал вид, что иначе он не понял бы ничего, хотя Вегер предупредил Коваля: Шефер отлично владеет и русским, и украинским.

Маленький кабинет начальника розыска на втором этаже едва ли не весь заполнен был сидящим в нем тучным Шефером, поредевшие черные волосы которого были уже слегка тронуты сединой. Он не был похож на человека, убитого горем, хотя, впрочем, не казался и счастливым наследником, который из приличия всячески сдерживает радость и прячет блеск глаз, чтобы лицо его казалось скорбным.

— От своего шурина одно только горе имел, — говорил он. — Это был грабитель и садист, какого свет не видал. Он и меня все время грабил.