Тени Огнедола. Том 4
Шрифт:
— Извини, — Гериал спал с лица.
Не стоило ему ничего говорить. И уж тем более говорить в таком тоне, будто Каюра была в чем-то виновата.
Женщина устало вздохнула, выбралась из кресла, подошла к нему и обняла.
— Прости, что моей силы недостаточно, чтобы помочь тебе, — прошептала она и потерлась лбом о его грудь.
— Не твоя вина.
— Не пугай меня, пожалуйста, так. У тебя нет права меня бросать.
— Я знаю.
— Вот и не начинай больше никогда этот разговор.
— Не буду.
— Дурак, — обиженно буркнула Каюра.
— Прости.
Она отстранилась, взяла его за руку и
— Пойдем, я обещала тебе массаж.
— А как же твой чай?
— К хассу чай. Тебе нужно отвлечься. Хоть это-то я могу сделать, — она самодовольно улыбнулась.
Гериал сдался. Не совсем же он дурак отказываться, когда Каюра так откровенно звала его в постель. В конце концов, она была права. Секс с ней был одной из тех немногих вещей, если не единственной, которая действительно помогала ему отвлечься. Хотя бы на какое-то время.
Как и сказала Каюра, ее силы ментального мага было недостаточно, чтобы избавить его от обостряющейся время от времени депрессии. Рекуррентное депрессивное расстройство — именно такой диагноз значился в его медицинской книжке. Без возможности купирования и уж тем более лечения. О каком лечении могла идти речь, когда невосприимчивость тела церковника превращала медикаменты в пустышки, а принадлежность к роду Первого мага не допускала какое-либо вмешательство в разум? Правда, одному ментальному магу это все-таки удалось, и вот уже восемь лет Гериал расхлебывал последствия. Жаль, пока Рифа могла только калечить, но никак не лечить.
Повезло, что его умений хватило, чтобы нейтрализовать негативное воздействие, оказанное на Каюру. Но он все равно каждую неделю, а иногда и чаще, проверял прочность установленных блоков. Если бы что-то непоправимое случилось еще и с ней… нет, он не мог этого допустить.
Поставить на место собственные мозги было куда сложнее. Что-то Гериалу да удалось. Иначе он не смог бы ни работать, ни наслаждаться уединением с Каюрой. Но день за днем его не отпускало стойкое ощущение, что стоит ему ослабить контроль, и он скатится в бездну, из которой никогда не выбраться.
Не терять контроль. Во что бы то ни стало, ему нельзя терять контроль.
После времени, проведенного на холодных атласных простынях, Каюра всегда засыпала быстро. Гериал таким умением похвастаться не мог. Ему удавалось встретиться со сном всего пару ночей за неделю, и вряд ли причиной была разница в их церковничьей силе. Они никогда по-настоящему ею не мерялись, но Гериала брали сомнения, что Каюра слабее него. Все же в ней церковницы была целая половина, тогда как в нем — всего лишь треть.
Глядя на разметавшиеся по подушке локоны, на кожу, посеребренную светом зависшей за окном луны, Гериал невольно порадовался тому, что еще способен любить.
Это не было то же чувство, что он испытывал к Даре. Но за столько лет их отношения с Каюрой стали чем-то большим, чем отношения двух друзей, что хватались друг за друга, пытаясь удержаться на плаву и не захлебнуться в обрушившейся на них трагедии.
Бодрствование, еще и ночью, в одиночестве, когда нечем было заняться, сказывалось на нем дурно. Его одолевали навязчивые мысли, твердящие, что он теряет время, что он должен что-то сделать, что-то исправить. Должен немедля одеться, прыгнуть в машину и мчаться на юг Огнедола, пересесть там в лодку и изо всех сил грести к крошечному острову в часе от берега. Именно на этой мысли Гериал осознал, что это очередной признак давнего вторжения в его голову, несмолкающий зов, уговаривающий вернуться туда, где сила Рифы смогла бы завершить начатое и убить его.
Каюра завозилась и открыла глаза.
— Опять ты не спишь, — она протянула к нему руку и провела ногтями по пояснице. — Попытайся уснуть.
— Хочу навестить Нерин, — неожиданно сам для себя сказал он.
Каюра несколько раз моргнула, прогоняя остатки сна.
— Снова годовщина, да? — она вспомнила, какая сегодня дата, и кивнула. — Поеду с тобой.
— Не нужно. У тебя полно дел в Длани.
— Опять мечтаешь отделаться от меня?
— Нет, что ты, просто не хочу отвлекать.
— Тогда я поеду с тобой. Не бойся, я не буду мешать вашим семейным посиделкам. Заодно проверю, как там дела у службы безопасности на объекте, — Каюра плотоядно улыбнулась.
Воодушевленная картинами паники среди служащих, что живо нарисовало ее воображение, она села, прижалась грудью к спине Гериала, обхватила его руками и потянула на кровать.
— А сейчас ложись. И перестань пугать меня своим мрачным видом.
— Прости. Не буду больше пугать, — он улыбнулся и приник губами к ее шее.
Глава 2. Ведите себя непринужденно
Наше время
1124 год от основания Церкви
Спустя 11 лет после уничтожения Лона друидов
Годовщина Дня Единения
Четыре этажа, зашитых в стекло — зеленое от отражающейся в нем кроны леса — и сверкающий на солнце металл. Именно таким представал Срединный госпиталь Огнедола перед каждым посетителем. Немного поодаль, чтобы не портить вид из окон, протянулась стена охранного периметра. Не такая высокая, как та, которой отгородили от всего мира исследовательский центр Светоча, но и речь тут шла о госпитале, а не о тюрьме строгого режима. Правда, парни на пропускном пункте выглядели так, будто только вчера уволились из Колодцев: с напряженными челюстями и суровыми взглядами, ощупывающими, как мальчишки-карманники на базаре, каждого, кто выходил из рейсового автобуса.
Предъявленное Каюрой фальшивое удостоверение личности, сделанное, стоило заметить, довольно умело, вызвало у проверяющего вопросы. Вокруг нее образовалось кольцо охраны из церковников, тогда как пара магов — каменный и водный — заняли удобную для ведения дальнего боя позицию. Они не носили нашивок, определяющих принадлежность к стихии, но Гериалу с опытом его лет хватило и одной их манеры держаться.
Прозвучала подчеркнуто вежливая просьба пройти на пост охраны, в ответ на что Каюра лучезарно улыбнулась и сняла очки с беспросветно черными стеклами — новинкой, появившейся на прилавках элитных оптик Берилона меньше месяца назад. Среди охраны не было желторотых юнцов, а следовательно, и тех, кто мог не признать в лицо главу Длани. Постовые стремительно побледнели, вытянулись по струнке, а капитан смены, сделав над собой усилие, попросил ее предоставить подлинные документы — его голос практически не дрожал.