Тени Пост-Петербурга
Шрифт:
Словно в подтверждение хмурых мыслей фонарь померк окончательно, накрыв помещение непроницаемым пологом удушливого первородного мрака.
– Глеб? – в голосе чужачки появились нотки паники. – Глеб!
– Да не кричи ты! Я здесь.
Шагнув назад, мальчик нащупал ее кисть и осторожно двинулся вдоль прохода, слепо шаря по сторонам. Ноги, как назло, цеплялись за скрутки кабелей, углы раскиданных в беспорядке ящиков, обрезки проводов. Аврора притихла, вцепившись в напарника обеими руками. Компенсируя отсутствие видимых образов, слух обострился до предела. Окружающее пространство наполнилось
Страх навсегда остаться в лабиринте необитаемых подземелий оказался противником коварным и сильным. Мальчик храбрился изо всех сил, подбадривал спутницу как мог, но вскоре и в собственном голосе услышал первые нотки зарождающейся паники. Ситуация осложнялась тем, что ни он, ни Аврора уже не представляли даже примерное направление, в котором следовало искать злополучный кабельный коллектор. В попытках вернуться они лишь запутывались все больше, а последние крохи самообладания стремительно таяли с каждой секундой, проведенной в средоточии непроницаемого абсолютного мрака.
Решив хоть как-то подбодрить спутницу, Глеб ляпнул первое, что пришло в голову:
– Вот вернешься в Эдем, что делать будешь?
Аврора пожала плечами, но, сообразив, что в темноте мальчик жеста не увидит, тихо произнесла:
– Не знаю… Жить. А что еще?
– Скучно это. – Глеб улыбнулся собственным мыслям. – Вот у меня мечта есть – во Владивосток попасть. Слыхала такое название?
– Портовый город на берегу Японского моря. Численность населения до Катастрофы… – чужачка задумалась, вспоминая. – Нет. Сейчас не скажу. Мы учили на географии, но давно уже… А почему именно Владивосток?
– Там красиво… – вздохнул мальчик, вспоминая наклейку с завораживающим панорамным видом. – По крайней мере, до Катастрофы так было. Может, и сейчас что-то осталось…
Нехитрая беседа помогла отвлечься, отогнать панику. Уверенность паренька передалась и Авроре. Терпеливо обшаривая каждый закуток, они медленно продвигались все дальше.
Неизвестно, сколько бы еще пришлось блуждать в кромешной темноте, если б не запах. Сначала слабый, затем все более отчетливый, он направлял Глеба словно нить Ариадны. Запах прогорклой соляры, спутать который с чем-либо еще было попросту невозможно. Пальцы уткнулись в холодный металл, обильно смазанный машинным маслом. Сердце ощутимо екнуло – механизм, преградивший дорогу, мальчик знал очень хорошо…
Дизельгенератор завелся с полуоборота, что говорило о регулярном уходе за установкой. Прочихавшись, он шустро набрал обороты, и вместе с бодрым рычанием старого механизма по всему помещению заработали, разгораясь, подвесные лампы.
Взору открылось еще одно помещение, в предназначении которого Глеб не сомневался ни секунды, – стоило лишь взглянуть на ряды бочек вдоль стены и стеллаж с инструментами, как сразу вспомнилась такая же подсобка на Московской.
– Мы уже в Эдеме? – уточнил он.
Аврора не спешила с ответом. Нервно теребя ремень сумки, присела на край массивной станины.
– Нет, Глеб… Эдем далеко. Он расположен под центральной частью города.
Подозрения оправдывались с пугающей точностью. Чужачка
– Тогда где мы?
– В генераторной Пулковской обсерватории. Тут на нескольких этажах под землей научный комплекс располагался. Аппаратура слежения, система связи с орбитальным спутником для мониторинга солнечной активности, лаборатории… Это место обнаружил один каторжный во время прокладки туннеля. Выболтать никому не успел – его убил тот, кто пришел следом и устроил здесь тайный схрон.
– Я знаю его?
– Не уверена. Он редко появляется на станциях… Ты что-нибудь слышал об истребителе чумы?
Глеб вздрогнул. Перед глазами встал образ Пантелея, объятого пламенем с ног до головы.
– Постой… Ты хочешь сказать, что мы заявились в логово Черного Санитара? Ты хоть понимаешь, как это опасно?!
Чужачка молчала, потупив взгляд.
– Зачем? Слышишь, зачем?!
Паренек схватил Аврору за плечи и легонько встряхнул, пытаясь добиться ответа, но та резко отстранилась, окатив напарника отрезвляюще холодным, решительным взглядом.
– Я должна повидаться со своим отцом…
В пламени костра лица сидевших вокруг людей казались неестественными, грубо сработанными масками. Словно неведомый художник, небрежными мазками изобразивший на них усталость, боль, отчаяние и злую решимость, до последнего сомневался, стоит ли помещать на полотно столько горя и страданий разом. Напряжение, незримо витавшее в воздухе, грозило выплеснуться наружу, перерасти в отчаянный, безнадежный штурм населенного метро, и лишь присутствие капитана еще сдерживало беженцев от этого последнего шага. Окинув взглядом подчиненных, старик устало пошевелил затекшей спиной. Артрит донимал его с тех самых пор, когда они, продравшись сквозь руины города, с ранеными на плечах ступили на плиты пустующей Чкаловской, за долгие годы превратившейся в непригодную для обитания, стылую пещеру.
На зачистку и возведение охранного периметра ушло несколько дней, и вавилонянам, загруженным работой до отказа, некогда было горевать. Проблемы росли как снежный ком – ограниченный запас пищи, отсутствие водоснабжения, острая нужда в полевом госпитале и медикаментах… Ко всему прочему мутанты с поверхности то и дело проверяли на прочность спешно возведенные защитные барьеры.
Тяжко пришлось каждому из уцелевших, но скулили и жаловались лишь единицы. Моряки работали не покладая рук, сплоченные одним на всех чувством – жаждой мщения. По предъявлении ультиматума забот поубавилось, оставалось только ждать и готовиться. Готовиться к неизбежной кровопролитной войне. Ждать истечения отпущенного метрожителям срока.
От тяжких раздумий капитана отвлек голос дозорного, который подошел к костру, выискивая взглядом начальство.
– Похоже, парламентер прибыл…
Старик не дослушал. Вскочил, поправив фуражку, и энергично зашагал к краю платформы. У блокпоста уже началось нездоровое шевеление. Кроме наряда дозорных возле огневых расчетов толклись зеваки, заглядывая за бруствер.
– Почему посторонние у периметра?! – рявкнул капитан. – Кому тут работы подкинуть?!
В течение нескольких секунд толпа рассосалась, оставив своего лидера наедине с начальником смены.