Тени Прерии. Свои среди чужих
Шрифт:
А потом просто щелкнула жвалами, отхватив нахалу пятую часть левой антенны (на что тот и внимания не обратил), да объявила «проигравшую поединок за лидерство особь» - Третей Царицей. После чего строгая внутренняя жизнь Улья перестала испытывать диссонанс, и все вернулось в заведенные издревле рамки.
Но всему в этом мире приходит конец, а дети приходят в этот мир, чтобы жить, и с изрядным запасом такого желания. Ну, а если «пациент по-настоящему хочет жить, то любая медицина бессильна», так что даже полное незнание, как надо обращаться с детьми, помноженное на всю мощь
Последние малые циклы могли бы быть даже приятны, на фоне того, что творилось раньше, но Исследователь уже ничего толком не соображал. Он просто ждал тот миг, когда в систему войдет, наконец, этот чертов сухогруз, и можно будет с чувством выполненного долга протянуть лапы.
И миг этот был уже близко. Дело в том, что расположение Улья сыграло очередную злую шутку – для того, чтобы прибыть быстро, корабль должен был иметь или очень мощный двигатель, или очень большую массу. Большинство близких кораблей идалту на это было неспособно. Вот и гнали сюда древний лихтеровоз, сняв его с каботажных рейсов в неизвестной дали.
Конечно, любой корабль любого Улья спокойно мог преодолеть ограничения этого места, но для этого ему надо было сначала прыгнуть к одному из миров идалту, забрать пассажиров и лететь через весь освоенный космос к окраине – в итоге выходило еще медленней, чем те полтора десятков малых циклов, что сюда добиралась древняя развалина.
Но вот, наконец, к портовому терминалу пришвартовалось нечто, совершено невозможное по очертаниям, сказаны пролетевшие мимо сознания слова благодарности, лихтер бросил в качестве «подарка» часть груза и, приняв в качестве ответной любезности несколько контейнеров с редкими материалами, ушел в прыжок, забрав с собой самый дорогой груз.
При передаче ее неожиданно спросили об имени малыша. Что, честно говоря, поставило всех в тупик. Пришлось выкручиваться:
– Зяблик.
Несколько идалту ошарашено переглянулись.
– Хорошая птичка, ему идет.
– Да это, собственно, из-за другого. Холодно ему тут у нас, зяб он очень, вот и сейчас… - И погладила по спинке мелко трясущуюся Личинку, хотя давно уже разобралась, что «зяб» малыш не от холода, а от страха в необычной обстановке.
Хотелось, если не попрощаться, то хотя бы увидеть «звездочку» перехода, закрывающую очередную главу в жизни, но организм подвел и впал в стазис прямо во время торжественного прощания. Так и отволокли ее в опустевшую лабораторию Рабочие, прямо с торжественного парада по случаю передачи «спасенного» представителям его вида.
Может оно и к лучшему, как говорят «иные» - «Долгие проводы, лишние слезы».
***
Как говорят иные «поспать», удалось не больше двух малых циклов, да и проснуться по их прошествии толком не дали. Просто в опустевшую лабораторию ввалилась толпа Рабочих, как ураган выметя оттуда все, что не было приварено к полу, а что было – срезала и утащила следующая волна.
Заодно прихватили так и непроснувшегося Исследователя, бревном принесли, бревном унесли, словом. По дороге правда разбудили, кто угодно проснется, если столько раз подряд ронять. Тогда же «гонец»
Как оказалось – «Ностарта» (так, называли то летающее недоразумение) возвращалась. Произошло то, чего никто не ожидал – импритинг. Исследователь, стараясь не только сохранить жизнь, но и не травмировать психику, достиг чересчур многого.
Малыш теперь считал его своей матерью, и отказывался от еды и питья, пока ему не вернут его «маму».
Так что «живая волна» с разгона захлестнула большой шлюз лихтера и отхлынула, оставив на аккуратной горке «всего самого нужного на первое время» - Исследователя, с однозначным приказом – «всемерно поддерживать авторитет Улья во внешнем мире».
После чего люк захлопнулся и «Ностарта» попыталась второй раз покинуть столь гостеприимную систему. Но в этот раз – удачно.
А Исследователь со светлой грустью прокручивал последнее воспоминание о Доме – молодой трутень с еще малым числом сегментов усиков, растерянно переминается возле пандуса только что прибывшего корабля. Стоящие вокруг молодые и такие знакомые Защитники, передают ему «капельки». Пост сдал – пост принял.
Похоже на старое место отправляется очередной «молодой специалист». И значит это одно – старый Воин завершил свой жизненный путь служения последними ударами сердец.
Ну что ж, прощай старый друг, приходит время молодых.
Тут отошла внутренняя дверь шлюза и в лапы сунули устало-радостно пищащий комок. Ребенку было радостно что «мама вернулась», а еще очень хотелось есть.
***
Смысл задумки Матери стал понятен только спустя десяток циклов, когда уже собственно никаких секретов в мотивации поведения облаченных властью особей для нее не сталось, в части собственного вида, по крайней мере.
Этот старый пост связи Мать приспособила под настоящий инкубатор, позволяющий ученому вырасти над собой. Ведь самое ценное в ученом – это независимость суждений, но ее невозможно воспитать внутри Улья, где биение сердца неотвратимо настраивает на один ритм всех живущих.
Вот для этого и нужна была изоляция и одиночество, и одновременно – работа на всеобщее благо. Именно обида и желание преодолеть отрыв от сообщества заставляли расти над собой и гнали вверх. Именно для этого понадобились все эти циклы мучительного одиночества.
Но в тоже время было важно не позволить оторваться от Улья, и действительно стать в нем чужой. Так что, как только такая угроза возникла, то ей сразу напомнили как это – быть хоть и отдельной частицей, но частицей одного большого целого…
Что ж, Мать, как всегда, просто и понятно решила задачку, перед которой спасовал бы не один десяток маститых ученых.
В этом и суть – ученые редко изобретают, чаще всего просто систематизируют опыт вот таких – великих практиков.
________________
Встретили ее, как и ожидалось, не слишком ласково. Оно и понятно, в коллективе, столь длительное время пребывающем в изоляции, давно все разложено по полочкам и притерто, все роли распределены. Вторжение в этот мирок даже просто нового человека, не говоря уже о настоящем чужаке, воспринимается чуть ли не как агрессия.