Тени прошлого
Шрифт:
После гибели всего отряда десантников по сигналу SOS к Зелёной прибыл находившийся неподалеку эсминец «Лазарус», который совершал плановое патрулирование в районе ближайших систем приема-передачи инф-импульсов. Командовал кораблём именно этот лысый офицер СОВРа, хотя эсминец и имел своего капитана.
Не отрывая взгляда от своих записей, офицер произнёс:
— Если мне понадобится какая-то информация, я с вами свяжусь, хотя надеюсь, что всё, что вам известно, вы отразили в своём рапорте.
Манера говорить, не смотря на собеседника, капитана сильно раздражала, но он не показывал этого ни лицом, чьи
— В рапорте я отразил всё, что мне известно, сэр. Могу я узнать, что будет с оставшимися членами экипажа «Колумба», сэр?
— Колонизатор будет продолжать работу на орбите этой планеты. — Лысый всё шелестел своими бумажками, не поднимая глаз на собеседника. — Я буду ждать дальнейших распоряжений здесь, а вы полетите на эсминце домой.
— Разрешите идти, сэр?
— Идите, собирайтесь. «Лазарус» уходит через сорок пять минут. — Безымянный офицер так и не взглянул на бывшего капитана корабля-колонизатора «Колумб-4».
Зайдя в свою каюту, капитан сел на кровать. Дверь за ним с тихим шипением закрылась, и свет, дорожкой стелившийся до противоположной стены, погас. В каюте воцарилась тьма, лишь в обзорном иллюминаторе холодным сиянием светились звезды, такие далекие и от того такие равнодушные ко всему.
Собирать капитану было нечего — он попросту не брал с собой ничего в этот полёт. Обхватив голову руками, он сидел и думал о своей жизни. Слишком много горя успел он увидеть за свою военную карьеру. Поначалу казалось, что горе — это нечто далекое, эфемерное, никогда не способное достигнуть сердца по-настоящему. Потом оказалось, что горе бывает двух видов: твоим и чужим, и если второе не способно серьёзно ранить, то первое очень больно бьет по сердцу. Ещё позже стало ясно, что горе бывает просто горем, ни твоим, ни чужим, и если часто с ним встречаешься, то перестаешь его чувствовать.
И еще перестаешь чувствовать саму жизнь…
Погибшие десантники, погибшие колонисты — это всего лишь ещё одна потеря, которую испытал капитан за свою жизнь. В военной школе, будучи курсантом, на одной из тренировок ведения боя, он совершенно случайно пристрелил своего друга, с которым был рука об руку много лет. После этого инцидента все остальные, которых он мог назвать друзьями, отвернулись от него, а его самого чуть не выгнали с позором.
Прослужив три года на Ио, он получил звание капрала и должен был руководить взводом, но на базе, на которой он служил, произошел взрыв арсенала, и весь взвод скончался по дороге в лазарет. Всех парней он знал лично и был с ними в хороших отношениях.
Вскоре после этого инцидента его перевели в истребительную эскадрилью одной из баз Каира — тогда ещё мирной планеты в системе Ханид. Там два пилота, с которыми он прослужил в связке полтора года, погибли, напоровшись на защитное поле дружественного крейсера. Вскоре после этого он узнал, что катер, на котором его семья — мать, отец и младший брат — отправилась отдыхать к Внешним Кольцам, врезался в астероид и взорвался.
Когда начался мятеж на Каире, истребитель, которым он управлял уже лейтенантом, был сбит. Полтора месяца он провел в плену у повстанцев, где чуть не умер от истощения и постоянных побоев. Впоследствии он ещё раз был тяжело ранен и попадал в плен.
В тридцать четыре
В наказание за произвол он провёл год в тюрьме, а после неё был переведен на Фарид — ещё более жестокую мятежную планету, где вся его жизнь превратилась в один сплошной кошмар, в котором он даже не заметил, как дослужился до подполковника.
После третьего ранения реабилитация на научном судне тоже оказалась очередной пакостью судьбы. Подполковник последнее время очень плохо сходился с людьми. Более того, его считали жестоким, постоянно злым и безжалостным психопатом; подчиненные боялись его. Но, не смотря на негативные качества своего характера, он был искусным пилотом, асом своего дела, поэтому начальство смотрело на алкоголизм и не проходящий маниакальный психоз подполковника сквозь пальцы. Экипаж же «Колумба» сразу принял нового капитана за своего, хоть иногда и поражался его необоснованной строгостью.
В конце концов, хроническое невезение, роковая судьба проявила себя и здесь. Одиннадцать человек, к которым он успел привязаться за эти три недели, погибли.
Мрачные воспоминания прервала трель внутренней связи. Мужской голос, вырвавшийся из динамиков на потолке, произнёс:
— Подполковник Рой Симмонс, немедленно пройдите на борт «Лазаруса».
Проведя руками по лицу, подполковник вздохнул и посмотрел в иллюминатор. Если бы в каюте был свет, и кто-нибудь видел глаза Симмонса, то заметил бы в них глухую тоску.
Помедлив секунд десять, подполковник встал, взял со стола фуражку, надел её и вышел из тёмной каюты под жидкий свет корабельного коридора.
ЭПИЗОД 19
Орбитальный комплекс «Рассвет-101».
Орбита планеты Левиант.
Грузовое судно, выглядевшее точно громадная пивная бочка, медленно подошло к доку, мигая габаритными огнями. Стороннему наблюдателю были бы видны лишь эти огни да то, как что-то закрывает собой далекие звезды и туманности, но ни корабля, ни дока он бы не увидел. У Левианта было два солнца, но одно из них сейчас закрывала собой планета, а второе находилось по другую сторону «Рассвета-101» — орбитального комплекса на три тысячи жителей, большинство из которых было занято в производстве бытовой электроники на Левианте.
Автоматика закрепила судно и включила прокачку воздуха. Вскоре шлюзы между комплексом и грузовиком раскрылись, давая возможность людям перемещаться в обоих направлениях.
Ферганд вышел в приемное помещение и огляделся. Народу было совсем немного: девять человек, которые прилетели вместе с ним, четыре охранника в обычных камзолах с пистолетами, регистратор в прозрачной пластиковой кабинке. Прибывшие сразу же построились в очередь перед кабинкой, и Ферганд встал в её конце, тайно наблюдая за секъюрити. Те лениво расхаживали туда-сюда у пропускного пункта, изредка бросая сверлящие взгляды на регистрируемых.