Тени в переулке (сборник)
Шрифт:
Бритиков сказал мне несколько комплиментов и предложил заключить договор.
Так я попал в большое кино. Только потом я понял, что попасть туда не очень сложно, главное – удержаться. Мне это удалось.
Но вернемся к началу. Нет ничего труднее, чем экранизировать собственную книгу. Из трехсот машинописных страниц нужно сделать шестьдесят.
Но я старался. Короче говоря, написав новые сюжетные линии и скомпоновав сценарий, принес первый вариант на студию.
Худсовет несколько удивил меня. Вполне известные и почтенные люди говорили
Второй вариант у меня пошел легче, тем более что редактор фильма дал вполне конкретные замечания.
Когда ответственные киносъемщики собрались вновь, они яростно обсуждали какой-то неведомый мне отснятый материал, а потом решили, что необходим третий вариант.
Я немного приуныл. Путь к экрану и зрительским овациям оказался сложнее, чем я думал, легко заключив договор на сценарий. Но сдаваться я не собирался. Две недели я капитально перерабатывал сценарий, учитывая все замечания редактора. Третий вариант был готов, но, когда я пришел на студию, меня встретил директор объединения легендарный киночеловек Гриша Рималис и радостно объявил мне:
– Твой сценарий утвержден Госкино.
– Как это? – растерялся я.
– У нас горела единица, а это значит, что все объединение сидит без премии. Вот мы с Татьяной и отправили второй вариант в Госкино. И те его утвердили. Иди в кассу за деньгами и помни, что через час на ВДНХ открывается узбекский ресторан.
У Тани Лиозновой есть одно замечательное качество: она старается помочь людям. Когда сценарий был принят, она сказала мне:
– Есть чудный парень Валера Михайловский, он был вторым режиссером у Донского, снял очень неплохую ко роткометражку. Я ему верю, он снимет хороший фильм.
Я сам верил Татьяне безгранично. Пусть будет Михайловский.
Наверное, он стал бы хорошим режиссером, но ему хотелось выжать из фильма чисто бытовую выгоду: доставать дефицитные продукты и еще что-то. Отношения у нас сначала были прекрасные, но чем больше было отснятого материала, тем они заметнее портились.
Став режиссером-постановщиком, Валера очень изменился. Он стал самоуверенным, разговаривал покровительственно, в общем, выглядел большим мастером. Эта метаморфоза сильно забавляла меня. Было смешно смотреть, как добрый веселый парень, получив первую постановку, немедленно стал покруче Эйзенштейна. И к сожалению, он не принимал никаких моих замечаний, да и к советам коллег-режиссеров относился враждебно.
Фильм был снят. Его неплохо приняли в Госкино, дали хорошую категорию, так что гонорар я получил отличный. Впервые в жизни я вместе с группой вышел на сцену Дома кино, говорил какие-то слова и кланялся аплодирующему залу.
Когда начался просмотр, я краем глаза наблюдал за моим другом, замечательным кинорежиссером Витаутасом Жалакявичюсом, и увидел, как он закрывает глаза и отворачивается от экрана.
Мне самому не нравилось то, что соорудил из моего сценария Валера Михайловский. И когда этот фильм показывали
Но однажды мне позвонил режиссер Леня Марягин и сказал:
– Слушай, смотрел вчера твой фильм «По данным уго ловного розыска». Вполне достойная работа, и Валера Михайловский совсем неплохой режиссер.
Фильм повторяли утром следующего дня. Я посмотрел его после долгого перерыва. И понял, что на фоне третьесортного американского барахла и отечественных мрачно-кровавых фильмов наша работа выглядит совсем не плохо: рассказывает о добрых и мужественных людях, о взаимовыручке и дружбе.
Через два года по моему сценарию на той же студии Горького был поставлен двухсерийный фильм «Приступить к ликвидации». Главную роль в нем играл мой добрый товарищ Олег Стриженов. Режиссер Борис Григорьев здорово снял мою историю, и фильм состоялся.
Мы получили первую категорию, множество премий и наград, хорошую прессу.
Как-то мне позвонил Жалакявичюс и попросил приехать на «Мосфильм». Там он отвел меня к директору студии Николаю Сизову. Тот спросил:
– Ты слышал, что произошло с картиной Витаса «Момент истины»?
Как я мог не слышать, об этом несколько лет говорила вся кинематографическая Москва. Витас снимал фильм по книге В. Богомолова «В августе сорок четвертого…».
И когда лента была практически готова, Богомолов поднял дикий скандал и закрыл картину. Он воспользовался тем, что под разными предлогами оттягивал подписание договора, полностью соглашаясь с режиссером.
Витас, рассказывая мне эту печальную историю, сказал, что у Богомолова есть какие-то таинственные связи на высоком уровне в ЦК КПСС.
Но тогда это меня не очень волновало, и мы пошли смотреть фильм, который никогда не увидят зрители. Я смотрел практически готовый фильм и погружался в тыл последнего года войны. Снято было так талантливо и здорово, что не хотелось уходить из зала.
Кстати, однажды на «Беларусьфильме» сняли новый вариант фильма по этому роману В. Богомолова. Многим он понравился, а я по сей день нахожусь под обаянием ленты Витаса.
С новым фильмом тоже был скандал. В. Богомолов потребовал закрыть фильм, но времена ЦК КПСС прошли, а продюсер Владимир Семаго так составил все документы, что зацепиться Богомолову было не за что. Фильм вышел на экраны. Жаль, что у Жалакявичюса не было такого знающего продюсера, как Владимир Семаго.
Итак, вернемся к моей поездке на «Мосфильм». Директор студии предложил:
– Напиши новый сценарий, чтобы мы могли вставить туда часть материала, отснятого Жалакявичюсом. Сюжет будет совершенно другой, но время, место действия и исполнители главных ролей должны остаться прежними.
Я писал сценарий под впечатлением увиденного на экране. Работать было интересно – Западная Белоруссия еще не освободилась от польского влияния и немецкой оккупации. Рынки, частные рестораны, бандиты, засевшие в лесу, тыл наступающей армии…