Тени

Тень скользила по заснеженным холмам слишком быстро, ничто на Земле не могло отбрасывать такую тень. И то, что тень двигалась сама по себе, было верным признаком того, что она собой представляла и куда направлялась. А именно, прямо на Доусона Блэка.

Вот черт!

Аэрум.

Просто подумав о нем, Доусон словно почувствовал металлический привкус во рту.

Эти ублюдки пришли за ним, словно наркоманы за дозой. Они всегда приходили вчетвером. Вчера ночью он уже убил одного, так что их осталось лишь трое, и сейчас

Доусон встал и размял мышцы. Потом отряхнул с джинсов снег. В этот раз Аэрум подошел слишком близко к их дому. Скалы должны были защищать их, скрывать ту силу, которая отличала их от людей. Но Аэрум нашел их. Всего пара сотен метров отделяла Аэрума от того, что Доусон поклялся защитить даже ценой собственной жизни. Да плевать он хотел! Нужно что-то делать. Например, убить еще двух, тогда последний будет не опасней ребенка. Они хотели поиграть? Неважно, пусть приходят.

Он начал идти к центру пустоши, навстречу пронизывающему ветру. Он вспомнил, как стоял на вершине горы Сенека и смотрел на долину внизу. Там тоже всегда чертовски холодно.

Сузив глаза, он начал считать до десяти. На пяти, он закрыл глаза и позволил человеческому обличию исчезнуть. Теперь он был источником чистой энергии — светом, столь ярким, что мог ослепить. Принимая свою истинную форму, он словно снимал с себя слишком узкую одежду. Свобода — не совсем, конечно, свободными они точно не были — но некое ее подобие.

Когда он увидел первого Аэрума, тот уже пересек вершину и двигался все быстрее, словно пуля, выпущенная прямо в голову. Доусон выжидал до последнего момента, а затем резко метнулся в сторону, удаляясь от врага, который так жаждал заполучить его силу. И не удивительно. Его сила была сравни ядерной бомбе. Неосторожное движение и она взорвется.

Он выстрелил частью этой энергии в Аэрума, попав ему в плечо. Когда Аэрум принимал свою истинную форму, он был просто тенью, с некими очертаниями рук и ног. Однако удар поразил цель.

Аэрума развернуло, и он выстрелил чем-то напоминающим стрелу, но тоже состоящую из тьмы. Доусон увернулся от удара. Их удары не были слишком сильны. Скорее, как взрывчатка. Доставляет неприятности, но не достаточно сильно, чтобы убить Лаксена. Но Аэрумы убивали по-другому.

— Сдавайся, парень, — дразнил Аэрум, поднимаясь в ночное небо. — Тебе меня не победить. Я обещщщаю, ты будешшшь ссстрадать, — шипел он.

Доусон представлял себе, как все кончится, если он проиграет. Его смерть будет мучительной. Как и сестра Доусона, вздумай тот съесть последнее мороженое в доме.

Мчась по поляне, он один за другим посылал в Аэрума молнии из света. Попадая и промахиваясь. Это чертово существо отлично замаскировалась среди деревьев.

Ну, у него для этого был план.

Подняв руки со светящейся стрелой, он улыбнулся, когда затряслись деревья. Грохот повторялся вновь и вновь, проносясь по долине, и когда деревья ломались, освобождался грунт.

Раскинув широко руки, Доусон отбросил деревья назад, разоблачая ублюдка.

Попался, он выстрелил в спину.

Он выпустил еще один сильный толчок,

Падая с неба, как торпеда, Аэрум возвращался к земле, вспыхивая и исчезая в его естественной форме. Доусон увидел кожаные штаны и рассмеялся. Это слабое оправдание для врага, разодетого как один из жителей села.

Он приземлился в неровной куче на расстояние нескольких футов, подергиваясь пару секунд, и затем ещё раз перешел. Его истинная форма была огромна. Около девяти футов длинной, напоминая каплю. И пах он… как метал? Холодный, острый металл.

Странно.

Прежде, чем отправится домой, Доусон подошел, чтобы удостовериться, что Аэрум мертв. Было уже поздно. А завтра еще в школу. Чтоб ее.

Аэрум поднялся. Попался.

И мужчина получил по заслугам.

Секунду спустя, Аэрум повис на нем, как обезьяна. Иисус. На мгновение, Доусон потерял свою форму и вернулся в поношенные джинсы и легкий свитер. Черные руки закрыли его глаза, когда тень скользнула по земле с угрожающей скоростью. Толстые щупальца отделились от тени и ударили Доусона прямо в живот.

Он кричал первый раз в своей жизни. Было действительно больно.

Как спичка, брошенная в контейнер с бензином, огонь пронесся по его телу, поскольку Аэрум истощал его. Его свет — сама сущность — дико мерцала, бросая беловато-синий ореол на голые ветки над головой. Он не мог держать свою форму.

Человек. Лаксен. Человек. Лаксен. Боль…все это было его существом. Аэрум долго вытягивал из Доусона силу, пробираясь до самой сердцевины.

Он умирал.

Умереть прежде, чем он действительно добрался до возможности увидеть этот человеческий мир и попробовать без всех правил, мешающих ему. Умереть прежде, чем он узнал, что такое любовь. И какова она на вкус.

Это было так несправедливо.

Черт возьми, если у него получится выбраться отсюда живым, то он собирается по-настоящему жить. Да пошло все. Он будет жить.

Спина Доусона уже касалась земли, а Аэрум продолжал высасывать его силы. Его широко распахнутые глаза ничего не видели. Тогда, более быстрый яркий свет, который горел беловато-красным светом, осветил весь его мир, стреляющих среди все тех же неподвижных деревьев, бегущего к ним, даже быстрее чем звук,

Брат.

Повернувшись назад, Аэрум попытался взять его в человеческой форме. Так, как он был в своей первоначальной форме, он был уязвим, и у него не было шансов.

Доусон мог бы поспорить, что Аэрум знал имя брата и шептал его в страхе. Доусон закашлялся сухим кашлем. Его брат хотел этого.

Белый свет врезался в темную фигуру, отбрасывая Аэрума на несколько метров. Деревья дрожали, и земля вращалась, бросая его туда — сюда, словно он был грудой мягких носков. И свет взял боевую позицию перед ним, защитную, готовый отдать свою жизнь за жизнь семьи.

Полоса из светящихся стрел, перелетела от Доусона точно в Аэрума.

Пронзительный вопль прорезал небо. Предсмертный крик. Боже, он ненавидел этот крик. Он немного подождал прежде, чем подойти к Аэруму. Под ним была какая-то жидкость.