Теннисные мячики небес
Шрифт:
– Я что-то не совсем понимаю. Вы назвались другом Джона.
– Все верно, – сказал Коттер. – Я пришел, чтобы предупредить вас.
– Предупредить?
– Братья Сулейман немного расстроены.
Руфус заморгал.
– Простите. Братья Сулейман? Не уверен, что я их знаю.
– Вы продали им партию кокаина, причем за большие деньги. Настоящего порошка в ней оказалось всего несколько унций. Остальное, увы, шербет. И это их ничуть не обрадовало. Шербет продают в кондитерских лавках вразвес и, насколько я знаю, по прискорбно низкой цене. Прискорбно низкой. Они хотят вернуть свои
Все поплыло перед глазами Руфуса. Пот разъедал их.
– Я ни малейшего представления не имею, о чем вы тут говорите, – произнес он голосом, который и ему самому показался нелепо дрожащим и слишком тонким, чтобы звучать убедительно.
– Вот как? – Брови Коттера приподнялись. – Ну, тогда я зря трачу ваше время, а заодно и свое. Я полагал, вам захочется понять причину того, что с вами произойдет.
– Нет, конечно, понять, что происходит, мне хочется, но…
– Вы продали липу, и покупатель намеревается вас наказать. Все очень просто.
– Так это же был товар Джона! Джон обо всем и договорился. Я участвовал в сделке только как…
– Да, но Джон оказался тем еще пройдохой. Понимаете, по моим сведениям, он уверил их, что все это время представлял вас. Для Сулейманов Джон просто пустое место. Носильщик, не более того.
– Но это же ложь! – Руфус вцепился в лацканы Коттерова пиджака. – Объясните им! Скажите, что я вел себя честно. Вас они послушают. Я вел себя честно!
– Я? – Коттер без усилия, словно смахивая с пиджака муху, оторвал от своих лацканов руки Руфуса. – Чего ради, клянусь именем Господа прекрасной земли нашей, я стану вам помогать?
– Вы же знаете, как все было! Вы сможете их урезонить!
Коттер посмотрел на часы:
– Они появятся здесь не более чем через пять минут. Я оставил входную дверь на защелке. Жаль, что вы в такой плохой физической форме. Насколько я знаю, излюбленное их орудие – мачете.
От ужаса и замешательства Руфус только что не приплясывал на месте.
– Вы шутите. Это же Англия!
Коттер с приятным удивлением окинул его взглядом.
– Да, – подтвердил он, – это Англия. А вы англичанин. Вытрите лицо, перестаньте трястись и постарайтесь держаться молодцом, таков мой совет. Можете быть уверены, если они увидят вас поскуливающим, в соплях и в поту, это их только пуще озлобит. Поверьте. Я немного разбираюсь в бандитах.
Руфус, которого посетила безумная мысль схватить мешок с деньгами и удрать, кинулся в угол гостиной.
– А, вот, значит, где вы их припрятали. – Коттер заглянул за кресло. – Ну, по крайней мере, долго искать им не придется. Возможно, они вам это зачтут.
– Во имя милосердия, умоляю вас!
– Во имя милосердия? – Голос Коттера был резок и холоден. – Вы только что произнесли слово «милосердие»?
– Возьмите деньги. Берите все.
– Мой дорогой Кейд, у меня уже столько денег, что я навряд ли сумею все их потратить. Вы что, газет не читаете?
– Тогда отпустите меня. Защитите. Расплатитесь с ними, я сделаю все, все, что вы скажете.
– Все? Вы это серьезно?
– Клянусь! – Что-то в голосе Коттера внушило Руфусу надежду. – Только скажите, я все сделаю.
– Очень хорошо. Присядьте.
Руфус подчинился мгновенно. Пот и какая-то слизь капали с его подбородка на диван. Коттер уже много лет не видел, чтобы человека била такая дрожь. Лицо Руфуса, руки, ноги – сотрясалось все.
– Чего вы хотите? Скажите, и я это сделаю.
– Я хочу, чтобы вы построили для меня машину времени.
– Что?
– Я хочу, чтобы вы построили машину времени и отправились на ней в прошлое, на двадцать лет назад.
– Я… я не понимаю.
– Правда? Но ведь это так просто, – сказал Коттер. – И это единственное, что вас спасет. Мне только и нужно, чтобы вы вернулись в тот день, когда вы, Эшли Барсон-Гарленд и Гордон Фендеман задумали погубить мою жизнь. Вернитесь и перемотайте запись назад. Отмените ваше решение.
Руфус вперился в гостя помутневшим взглядом. Это галлюцинация. В тот самый день, когда он решил завязать с кокой, наркотик наслал на него какой-то безумный, психотический кошмар.
– Вы не помните? – продолжал Коттер, снимая очки и глядя Руфусу в глаза. – Не помните, как подложили наркотики в карман моей матросской куртки? Не помните, как стояли в Найтсбридж в дверях кабака и хохотали, когда меня увозили? Вернитесь назад и сделайте так, чтобы ничего этого не было. Окажите мне такую услугу, и я расплачусь с Сулейманами, я им еще и приплачу. И вы тоже будете купаться в досужей роскоши до конца вашей жалкой, отвратительной жизни.
– Нед? Нед Маддстоун? – Руфус вскочил с дивана. – Иисусе, так и есть! Это ты. Мать честная, поверить не могу!
– Однако я почему-то не думаю, что вы сможете это сделать, – ведь не сможете, правда? Я немного разбираюсь и в психологии, и в технике. И что-то подсказывает мне, что изобрести машину времени вам решительно не по силам.
– Господи, друг, где же ты пропадал? Что с тобой случилось?
– Не приближайтесь ко мне. – Коттер отступил на шаг, поскольку Руфус снова попытался вцепиться в его пиджак. – Как вы смеете даже думать о том, чтобы прикоснуться ко мне?
– Так это все шутка, верно? Ты меня разыграл. Так ты себе представляешь месть. Испугать меня до усеру. Ну, чтоб я сгорел, друг…
– Что касается «испугать до усеру», – отозвался Коттер, – вам еще предстоит обнаружить, что это не просто фигура речи. Вы обнаружите также, что существует нечто похуже испуга. Нечто, именуемое смертным страхом.
– Ты это не всерьез. – Выражение, появившееся на лице Коттера, почти рассмешило Руфуса. – Ну, брось, мы же были мальчишками! Не соображали, что делаем. И потом, тебя ведь похитили, об этом писали во всех газетах. Мы-то тут ни при чем. Иисусе, друг…
– Мой отец умер. Мой отец. Полгода он цеплялся за жизнь, неспособный ни говорить, ни шевелиться. Он умер, терзаемый виной и страхом, потому что думал, будто его единственного сына похитили и убили из-за него, из-за его работы. Благородный, достойный человек, все отдавший своей стране. Человек, несравнимо превосходящий вас душевными качествами и благородством. Он умер из-за того, что сделали со мной вы и ваши друзья.