Теодор и Бланш
Шрифт:
— Но, милорд…
— Довольно! Ты заставишь меня уронить честь дворянина, ударив тебя, дитя, — голос герцога стал мягче, но дрожал от еле сдерживаемой злобы, полыхавшей в его синих глазах. — Ну, перестань испытывать мое терпение и скажи, где ты живешь.
— За кухней.
— Пойдем.
— Но, ваша светлость, я могу сама дойти… Не стоит беспокоиться…
— Пойдем! — жестко приказал юноша.
— Как тебя зовут? — спросил он в коридоре, с трудом равняя свою легкую стремительную поступь с ее семенящими торопливыми шажками, но так и не дотрагиваясь до девочки.
— Бланш.
— Сколько тебе лет?
— Пять.
— Следует добавлять «милорд»!.. — взорвался герцог.
— Простите!.. Мне пять лет, милорд…
— Ты родилась в год, когда я стал править?
— Не знаю… ваша светлость!
— Наверное, так… Кто-то умирает, кто-то рождается, а кто-то возвышается… Чем занимаются твои родители, Бланш?
— Мама судомойка, ваша милость, а отец…
— Достаточно… — морщась, простонал он. — Господи, какая грязь… Грязь, а не люди! И их отродье на моем стуле… Девочка, если я еще раз тебя увижу в апартаментах, я строго накажу твоих родителей, запомни это.
— Да, милорд…
А какой переполох поднялся на кухне, когда сие юное всевластное светило показалось среди плит, сковородок и чайников, конвоируя бедняжку Бланш!..
— Кто родители этой замарашки? Позовите их! — коротко отчеканил юноша.
Испуганная мать вышла вперед, вытирая о фартук мокрые загрубевшие руки.
— Вы ее матушка?
— Да, ваша милость.
— Так вот, сударыня, да будет вам известно, что я накануне приезда гостей — то есть только что — застал у себя в кабинете Бланш. Так, кажется, ее имя? Она играла. Играла на моем бюро очень дорогими вещами!.. На сей раз, поскольку ничего не пострадало, да и принимая во внимание возраст виновной, я прощаю ее, а вас предупреждаю!.. Если ваша дочь снова попадется мне на глаза, я выгоню всю вашу семью. Я герцог, а не содержатель детского приюта!.. Вы поняли? Следите за дочерью! Пока всё.
С этими словами Теодор повернулся и покинул кухню.
Да, история закончилась очень печально — для попки Бланш…
Глава 2
МАРШ
Кто такая была Маршбанкс — попросту Марш, — не знал никто. Выглядела она лет на восемнадцать, но был ли это ее истинный возраст, неизвестно. Откуда она взялась — загадка. Просто однажды туманным утром, еще до восхода солнца, она постучалась в ворота замка, спросив работу, и привратник отправил ее на кухню, где домовитая госпожа Маргерит, экономка, сразу нашла ей дело. В руках Маршбанкс все спорилось, она всюду поспевала, не боялась самой грязной работы, была приветлива, да еще и оказалась певуньей! Госпожа Маргерит решила оставить Марш, а для этого следовало рассказать о девушке герцогу, чтоб тот назначил жалованье новой служанке. Не проблема, конечно: обычно юноша на такие вопросы отвечал нетерпеливо: «На твое усмотрение, Маргерит!». Но вместо ожидаемого Тед спросил, чрезвычайно оживившись:
— Скажи, не она ли пела сегодня утром? Такой нежный голосок…
Промолчать бы доброй женщине, да та, не подумав, и брякни:
— Вы правы, ваша милость, поет, как соловушка.
— Отлично! Приведи ее ко мне, я хочу, чтобы она пела для меня. Да поживее!..
И вот Маршбанкс предстала перед Теодором.
— Сними плащ, — велел герцог.
Девушка повиновалась — и Тед застыл. Марш была настолько красива, что это казалось невероятным. Фигура — образец совершенства, черты лица — тонки и правильны. Глаза — сияющие черные каменья, ночи, полные зарниц… Пушистый бархат крылатых ресниц, горделивый разлет бровей, нежность алых губ, волны блестящих черных волос, льющиеся по плечам. Лицо в их мраке светилось, подобно луне. О, Маршбанкс не только не уступала герцогу красотой, она превосходила его!
Теодор сладенько улыбнулся.
— Садитесь, сударыня.
— Как?.. В вашем присутствии, ваша све…
— Глупые церемонии! Как я могу допустить, чтобы моя гостья…
— Но я только ваша служанка. Конечно, если вы пожелаете, чтобы я ею стала.
— Нет, никогда! Служанкой! Вы? Возмутительно! Таким красивым ручкам нельзя скоблить сковородки. Нет, я приглашаю вас стать моей гостьей… Садитесь!
Маршбанкс повиновалась. Теодор сел в кресло напротив нее.
— Значит, вы приняли мое приглашение? — мягко спросил он.
— Я… не знаю…
— Сударыня, вы боитесь меня?.. — удивленно поднял брови Тед.
— Нет; но удобно ли принять ваше приглашение?..
— Вот что вас беспокоит? Отчего же неудобно? Ну же, Марш! Вы хотите увидеть своего герцога на коленях?
— Что вы, разве я смею?.. Я… Милорд, если вы так настаиваете… — она терялась, ища слова.
— Я настаиваю… — проникновенно ответил герцог, беря девушку за руку и пристально глядя ей в глаза. — Очень.
— Я подчиняюсь, милорд.
— Теодор. Просто Теодор… Тед! Мы ведь друзья, Марш?
Девушка рассмеялась.
— Надеюсь, Тед!
— Несомненно, мы друзья. Маргерит, принесите кофе моей Маршбанкс. И приготовьте комнату для гостей. Марш, мой дом — ваш дом. Отныне всё в моих землях принадлежит вам… Маргерит, вы слышали? Выполняйте ее приказы так же, как и мои. Ступайте!
— Да, милорд, — сухо ответила старушка, чинно удаляясь и всем своим видом показывая, что она об этом думает.
Вечером, когда работа была закончена и вся прислуга собралась за большим кухонным столом ужинать, Бланш услышала много занятного.
— Это ж возмутительно! — кипятилась Маргерит. — На три года младше ее, сопляк несчастный, а туда же! А она-то! У нее-то голова должна быть! Неужто не видит, куда гнет мальчишка?! Как можно поддаться?! «Комната для гостей, сударыня…» Таких девиц у Теда была куча, с тринадцати лет балуется. Но те опять всё ровесницы были. У меня и мысли такой не мелькнуло… Ах, бедная, глупая девочка!.. Видели бы вы, как она цвела там, наверху, от его дешевых комплиментов!
Вмешался отец Бланш.
— Но у нее же не было выбора! Сама подумай, Маргерит: он — герцог. Если он захочет, то кто посмеет остановить его? Не согласись Марш добровольно, наш милорд принудит ее. Конечно, насилия над женщинами никогда он раньше не совершал. Он предпочитает, чтобы ему отдавались по любви, но ведь герцог — эгоист, каких свет не видел… Сейчас Теодор начнет ходить вокруг да около и в конце концов добьется своего. Нет, если у Маршбанкс есть хоть капля мозгов в голове, ей нужно бежать этой же ночью, пока не поздно!
— Да, — поддакнула экономка. — Твоя правда, Джек. Ведь если наш лорд получит, что хочет, он тут же вышвырнет бедняжку на улицу.
Все тяжело вздохнули.
Где-то далеко проворчал раскат грома.
— Гроза начинается… — шепнула мать Бланочки, напряженно глядя в окно. — А какая темень на улице! Хоть глаз выколи.
— Это все ваша Маршбанкс, — проскрипела из дальнего угла старуха Джоана, иной раз забредавшая в замок из своей одинокой лесной сторожки. — Сейчас у вас все ночи такие будут.