Теорема (из записок частного детектива Александра К.)
Шрифт:
– Только не надо про разведку, ладно?
– О’кей, о’кей, – посмеялся он. – Хочешь посмотреть, как она выходила из кафе?
Он вывел на монитор запись с камеры у входа в заведение. Женщина вышла, неся оба портфеля, и почти сразу села в маршрутное такси. Качество видео было настолько хорошее, что я разглядел номер маршрута и даже номер машины.
Убэповец скинул мне на телефон обе записи.
– Выпить хочешь?
На этот раз я не стал отказываться. Мы опрокинули по рюмке.
– Разбередил ты
– Ты успешный бизнесмен. Тебе все завидуют. У тебя есть домик на Кипре.
– Кстати, – встрепенулся он. – Купи его у меня, а? Недалеко от моря, гараж на две машины, во дворе оливки растут. Я недорого отдам.
– Да куда мне.
Он вздохнул.
– Все так плохо? – спросил я.
– Ты не поверишь, меня хватило на две недели, потом сбежал. Не могу больше видеть это море и оливки эти чертовы…
Я поблагодарил его и направился к выходу.
Когда я уже был в дверях, он окликнул меня:
– Слушай, возьми меня в дело, а? Мне даже платы никакой не нужно, просто подкидывай какую-нибудь работенку. Кафе я бросить не могу, но мне нужно иногда чем-то заняться, а то я тут сгнию.
– Подумаю, – обещал я.
Убэповец был, конечно, большая сволочь, но при своей профессии я не мог себе позволить чистоплюйства.
Минут через десять, когда я был в дороге, он мне позвонил.
– Слушай, я тут еще кое-что для тебя нарыл. Кидаю на трубку. Тебе будет интересно.
У себя в офисе я прокрутил записи из кафе, плохо понимая, зачем я вообще на это смотрю. Двое коллег-чудиков что-то обсуждали, сидя за чаем. Потом один забыл портфель, а другая его нашла, но не вернула. Это мог быть дружеский розыгрыш или мелкая пакость. Клара у Карла украла кларнет. В конце концов, женщина могла, придя домой, закинуть куда-нибудь портфель коллеги и забыть о нем. Они же математики, люди не от мира сего. Что мне тут расследовать?
– Ох, – произнесла Елена Ивановна, которая наблюдала видео из-за моего плеча. – Эти двое переживают настоящую драму. Неужели вы не видите?
– Не вижу. По-моему, они говорят о погоде.
– Это как у Чехова – помните? «Люди сидят, чай пьют, а в это время разбиваются их жизни». Вы должны помочь этим несчастным, Александр!
– Елена Ивановна, помолчите. Вы с Чеховым мне мешаете.
– Молчу, молчу. Я всегда молчу. – Мой ассистент обиженно надула губы, но продолжала нависать над моим плечом.
Я поставил другую запись – одну из тех, которые убэповец дослал мне вдогонку. На ней был запечатлен момент, когда математик только подъехал к кафе. У него действительно была машина – «Жигуль», который, наверно, рассекал еще во время Московской олимпиады. Поставив машину, ученый, сутулясь и семеня ножками, поднялся на крыльцо и скрылся в кафе.
И что? И ничего. Я задвигал мышью, чтобы стереть все эти никчемные записи, но увидел нечто, от чего мышь в моей руке замерла. К кафе подъехала и остановилась немного поодаль еще одна машина. В ней было два мужских силуэта. Мужчины сидели в непринужденных позах и были вроде как не при делах. Вроде как.
На последнем видео математик выходил из кафе. Портфеля у него в руке не было, и двигался он как-то неровно, будто пьяный. Когда он отъехал в своем коллекционном «Жигуле», непринужденные мужчины в своей машине последовали за ним.
– Это то, что я думаю? – проговорила Елена Ивановна.
– Угу. Слежка. Нашего гения ведут.
– Кто за ним следит?
– У меня есть догадка, но мне она не нравится. Надеюсь, я ошибаюсь.
Я полез в базу автомобильных номеров, пароли к которой мои ленивые бывшие коллеги не меняли с тех пор, как я служил правоохранителем.
– Черт, – сказал я.
– Что?
– Так и есть, это чекисты, чтоб им…
Я не представлял, что Елена Ивановна может быть такой взволнованной. Ее лицо покрылось красными пятнами.
– Александр, немедленно уничтожьте все записи и забудьте об этом деле! – кричала она. Потом перешла на горячий шепот: – Вы не представляете, на что способны эти люди. Вот, послушайте: мой первый муж был филателистом, у него было много корреспондентов во всем мире. Однажды он вышел за хлебом и пропал на семь лет, ни слуху, ни духу. Вернулся совершенно уничтоженный и рассказал, что признался в измене родине. В измене родине, представляете? Мой муж! Да он даже мне никогда изменить не мог!
У бедной женщины на глазах были слезы. Я погладил ее по руке.
– Ну, успокойтесь, Елена Ивановна.
Она утирала глаза платочком.
– Не суйтесь в это, я вас умоляю. Вы просто не знаете…
– Да знаю я, – сказал я, поднимаясь. – Но контракт есть контракт, его надо выполнять.
Я понимал, что совершаю ошибку и, скорее всего, пожалею об этом, но благоразумие никогда не было моим сильным качеством.
По номеру я легко нашел компанию, которой принадлежала маршрутка, и саму машину.
Водитель был немолодой гастарбайтер. У него был перерыв; сидя в своей «Газели», он пил кефир из бутылки и читал книгу. При виде меня он спрятал книгу под сиденье.
– Что я сделал, начальник? Регистрация есть, все есть, ничего не нарушал.
– А ты как понял, что я полицейский? Имел дело с полицией?
– Имел дело, начальник, – подтвердил он, потупившись.
Я показал ему снимок – кадр из видео, где была хорошо видна женщина.
– Эта вчера вечером села к тебе у кафе. Где она сошла?