Теоретик
Шрифт:
И еще мне вспоминался рассказ Гудрона. Когда высоко в горах, их разведгруппа нарвалась на минное поле.
– Часа полтора у нас ушло на то, чтобы двести метров преодолеть, и оказаться на каменной россыпи, - вспоминал он.
– Как я мечтал стать птичкой, кто бы только знал! Вокруг из-за этой проклятой "зеленки" ни черта не видно, а где-то поблизости должна быть база, которую мы и разыскивали. Начнут стрелять - и все, каюк! Сильно не дернешься: смерть где-то тут, под ногами. Мы буквально по сантиметру передвигались. Двести метров за полтора часа!
"Да уж, с такой закалкой многие из местных опасностей ему вообще ни о чем. А иные и вовсе ничего кроме усмешки
Наконец, мы приблизились к самому дому. Он пах так, как будто по-прежнему стоял там, где ему и положено. На проспекте каких-нибудь Энтузиастов или улице Ленина. Нагревшимся под жаркими лучами бетоном, едва уловимо битумом, и еще чем-то непонятным, но таким родным. Если закрыть глаза, сразу же очутишься на Земле. Разве что не будет хватать уличного шума: гудения моторов проезжающих мимо автомобилей, детского смеха, и разговора бабушек на лавочке у подъезда. Ну и доносящегося из открытого окна через край переполненного уверенностью голоса из телевизора: как у нас все замечательно, а вскоре будет еще лучше. Или наоборот: как отвратительно плохо, и до полного звиздеца ждать осталось совсем немного. Тут уж все зависит от предпочтений конкретного слушателя.
– Заходим. Первым войду я, затем Гудрон, Янис, следом остальные, - знаками объяснил Грек.
И мы вошли. Чтобы через каких-то полминуты полностью быть разочарованными своей находкой. И чем выше мы поднимались, тем сильнее становилось наше разочарование.
Пролет за пролетом, и повсюду одна и та же картина - дом, который снаружи производил впечатление, как будто все жильцы покинули его буквально пять минут назад, изнутри выглядел совсем по иному. Абсолютно голые стены, на которых не осталось ни клочка обоев, ни остатков панелей, ничего. Такая же картина с полом и потолком. И совершенно пустые комнаты. То же и на балконах. Где люди зачастую хранят всяческий хлам, выбросить который не поднимается рука. Или устраивают пусть крохотную, но жилую комнатку, кабинет, мастерскую, и в этом случае там можно обнаружить все что угодно. Мы неслись вверх, и надежда найти хоть что-нибудь ценное, таяла с каждым новым этажом.
Все, последний, девятый этаж. Тогда-то Грек и скомандовал жестом руки - стоп! Судя по тому, что его указательный палец не лег на спусковой крючок, а по-прежнему находился сразу за ним, немедленной опасности нам не угрожало. Тогда что? Это интересовало не только меня.
– Грек, что там?
– Сам не пойму.
Еще несколько ступенек, и стало понятно недоумение Грека. Три из четверых входных дверей на лестничной площадке отсутствовали, как и везде. Четвертая была на месте. Но не полностью. От добротной стальной двери оставалась ровно половина.
– Впервые такое вижу, - признался Гудрон.
– И я, - кивнул Янис.
– Ну так что, входим?
– А нас не того?
– Сноуден не договорил, но и без того было понятно, что именно он имеет в виду.
То, что нас тоже сможет разрезать также как оказалась разрезанной наискосок многослойная стальная дверь. Вместе с системой запирания, ригелями и остальным. Причем настолько ровно, что на месте разреза не осталось ни наплывов, ни заусенцев. Как будто по листу обычной бумаги полоснули опасной бритвой. Даже цвет не изменился. На месте разреза металл начинает играть цветами радуги, но сейчас был не тот случай.
– Боря, сунь палец, - попросил Гудрона Гриша.
– А то как-то боязно туда лезть.
– Я сейчас твою голову туда суну!
– пригрозил тот. Отлично понимая, что Гришей движет не страх,
– Ладно, входим, - и Грек сделал шаг.
Он не выглядел напряженным, и все же случайно или намеренно, первым в проеме оказался ствол его карабина. С другой стороны, входить в квартиру, закинув перед этим оружие за спину, стало бы верхом легкомыслия.
Вслед за ним в квартире оказались и остальные. Чтобы поочередно чертыхнуться от сожаления. Та неведомая сила, которая удалила входную дверь по диагонали, похозяйничала и внутри. Точно таким же образом - пройдя наискосок всей квартиры. Большая ее часть выглядела также как и все другие квартиры этого дома. Нетронутой осталась только кухня, и одна из стен коридора. На которой только и имелось, что зеркало во весь рост.
В кухне мы все и столпились. Гриша хозяйничал в шкафах гарнитура, один за другие вытягивая ящики, и бегло их осматривая. Гудрон сразу же полез в холодильник. Чтобы извлечь из него несколько бутылок пива.
– Даже нагреться не успели, - сообщил он.
– Будет кто-нибудь?
– Нет, сам все выпьешь, - хмыкнул Сноуден, бесцеремонно забирая у него из рук сразу парочку.
Открыл одну об другую, и ту, что осталась с пробкой, передал Янису. К своей он надолго припал.
– Чего торопишься? Когда еще такая возможность подвернется?
– Гудрон, в руках которого бутылок осталось три, две из них поставил на стол. А из той, что у него осталась, неторопливо отхлебывал.
– Проф, Теоретик, угощайтесь.
Грек на пиво даже внимания не обратил, встав сбоку от окна, наблюдая за видимым из него пространством.
– Да уж, - некоторое время спустя, заявил Гудрон.
– Тут мы точно не озолотимся. Как будто бы и обстановка не из дешевых, но никакого даже самого завалящего девайса нет.
– А это тебе что?
– не согласился с ним Янис, указывая пальцем на индукционную печь.
– Все такую же домой себе хотел. А это, это, это?
– по очереди он тыкал на микроволновку, тостер, посудомоечную машину, кофейный автомат.
– Посудомойку в рюкзак себе положишь? А Грише холодильник к спине прикрепим. Я о нормальных девайсах. Которые и весят мало, и стоят достаточно дорого. Ноуты, планшеты, телефоны - вот что я хотел бы увидеть вместо всего этого! Ложки с кастрюлями - на них много не заработаешь.
Янис на его слова внимания не обратил.
– Командир, как поступим? Со всех этих агрегатов можно снять электронику. В любом поселении у местных умельцев пойдет "на ура". Сам знаешь: они из кофемолки и фотоаппарата такие вещи умудряются сотворить! Озолотиться тут действительно не получится, но кое-что и с этого хлама можно поиметь. Правда, время понадобится, чтобы снять нужное и аккуратно упаковать.
Гриша, меж тем, недовольно бурча что-то под нос, развернул бурную деятельность. Все, что удалось обнаружить из съестного, исчезало в чреве его рюкзака, который раздувался прямо на глазах. Туда последовали чай, кофе, сахар, макароны, крупы, россыпь всевозможных конфет, консервы в металлической упаковке, что-то еще...
Всего было понемногу - хозяева не озабочивали себя большими припасами, но ближайшие несколько трапез грозили порадовать давно уже подзабытыми разносолами. Банку с консервированными огурцами он попытался засунуть в рюкзак Славе. Тот отбрыкнулся, заявив, что стеклянная тара при нашем образе жизни долго не продержится. Кончилось тем, что открыв банку, мы по очереди начали нырять в нее ножами, громко хрумкая и щурясь от удовольствия. Следом настала пора персикового компота, который исчез также быстро.