Теоретик
Шрифт:
– Чувствовать начал себя так, как будто превратился в пятилетнего малявку, который один посреди ночного леса. Такая жуть вдруг мною обуяла! Вокруг все по-прежнему: солнечный день, цветы, кузнечики. Ты - всякое видавший в жизни обвешенный оружием мужик, которому сам черт не брат. Но стоишь, боишься шаг ступить, и колотит тебя от страха так, что зубы клацают. Причем не только у меня - так было у всех.
– И как в таких случаях спасаться?
– Жадром, им родимым, чем же еще?
– взлез в разговор Гриша.
– Вспомни каньон. Если он даже там помог, то в других местах и подавно.
– Откуда бы
– Постой... так ты что, каньон без жадра прошел?!
– изумился он.
Кто бы мне его подарил? Или позаимствовал на время. Купить его мне пока еще не на что.
– Борис, - голос Грека прозвучал укоризненно.
– Тебе человека доверили, и что в итоге? Почему не проследил?
– Да мне даже в голову не пришло, что у него нет!
– торопливо начал оправдываться тот.
– У всех ведь есть. Полный до краев, или с зарядом на самом донышке, но у всех. У некоторых даже несколько. Да и как без него здесь выжить?
– Сколько он тут пробыл? Понятно, что не успел обзавестись. Хотя и моя вина присутствует: мог бы и сам проверить. Но на тебя понадеялся.
– А я ведь знал, что у Игоря жадра нет!
– Слава выглядел виноватей других. Вероятно, вспомнив, как он сам его и показывал. А заодно объяснив его свойства. И произошло все это еще до того как мы попали в каньон.
– Знал, но потом из памяти как-то выпало.
– Только не надо сейчас объяснять, как это происходит на уровне физиологии головного мозга, - Гудрон и тут не смог удержаться от своего обычных шпилек.
Слава от него лишь отмахнулся.
– Игорь, как ты там без него выдержал?! Признаться, мне и жадр едва помог.
– Сам не знаю, - честно признался я. Подумав, что слова Грека о какой-то то там схеме, и подразумевали использовать жадр.
Но как же мне хотелось в каньоне вонзить нож Славе в спину! Или даже выстрелить в голову. Казалось, он так противно пыхтит! А это пятно на верхнем клапане его рюкзака? Уже потом я специально рассматривал рюкзак, и все не мог понять: почему оно вызывало такое чувство ненависти к его владельцу?! Обычное пятно от сажи. На моем рюкзаке таких пятен еще больше.
– Ладно, как бы там ни было, хорошо все то, что хорошо кончается, - примирительно сказал Янис.
– Держи, Теоретик!
– И он протянул мне на открытой ладони жадр.
– Только пользуйся экономно, в нем не так много осталось. Но на пару раз точно хватит, а там, глядишь, и к месту доберемся. И вот еще что. Держи его всегда под рукой: в любой момент может понадобиться. Как аптечка. И даже с большей долей вероятности.
– Я однажды подобное место бухой в хлам проходил, - кинулся в воспоминания Гриша.
– Жадр, зараза, при переправе через речку выпал, запасного ни у кого не нашлось, а пройти нам ну в край надо было!
– он чиркнул по горлу ногтем большого пальца.
– В общем, влили в меня две фляжки спиртного, и практически все время на руках несли. Честно, толком ничего не помню.
Гудрон не утерпел и тут.
– Поди специально его и выкинул. Чтобы в тебя две фляжки влили.
– Что я, дурак?! Там, можно сказать, вопрос жизни и смерти решался! Причем не нашей собственной.
– Гриша сделал вид, что серьезно обиделся. А может, его обида была вовсе не наигранной.
– Ну и чем бы ты смог помочь, если, по твоему собственному
– не унимался Гудрон.
Гриша не нашелся что ответить. Я же принял к сведению, что помимо жадра, есть и еще одно средство. Но оно на самый крайний случай.
Вспоминая этот разговор, я посмотрел на остальных: они ничего не чувствуют? А может, и за жадры уже схватились, чтобы отогнать то самое чувство, от которого самому мне так неуютно здесь? Но нет, такого не случилось. Не стал трогать свой жадр и я. Янис предупредил, что в нем осталось не так много, и потому следовало приберечь на куда более подходящий случай. "Наверное, дело во мне самом. Все-таки у них к таким вещам, как, например, перенесшийся с Земли дом, уже привычка, и им не становится от этого не по себе. Привыкну и я".
– Как будто бы чисто, потопали, - и Грек поднялся на ноги в полный рост.
Мы и потопали. Но не беспорядочной толпой, весело обсуждая, что ценного можем обнаружить в доме. Так же, как шли и в любом другом месте: цепочкой, след в след, разбив окружность на сектора, и держа оружие наготове. Стараясь при этом издавать при ходьбе как можно меньше шума. Грек выбрал к дому такой подход, когда местное светило оказалось за нашими спинами. Ничтожное, но преимущество. Наверное.
Шли, ожидая, что в любой момент брызнет осколками стекло в одном, или даже в нескольких окнах, и вслед за этим раздадутся выстрелы. Кто-то их сможет услышать, а для кого-то последним, что он увидит и почувствует, будет вспышка в глубине одной из комнат, затем придет острая боль, которая долго не продлится. Хотя кто его знает: успевает ли человек перед смертью почувствовать боль от рокового выстрела? С того света, чтобы рассказать, еще никто не возвращался.
Было жутковато. И я клял последними словами дом, за то, что он не догадался возникнуть где-нибудь в более подходящем месте. Посреди леса, например, который подходил бы к нему вплотную. Нет, угораздило же его оказаться там, где незаметно к нему не подобраться!
Непреодолимо тянуло посмотреть на дом, чтобы заглянуть в окна. Вдруг смогу разглядеть смутное движение притаившегося врага, блеск линзы прицела, что-то еще, что должно предупредить об опасности. Но нельзя. У меня своя зона ответственности, и опасность может показаться именно оттуда. За домом следят Грек с Янисом. И я держался.
"Представляю, каково сейчас Янису! Он ведь идет первым, - размышлял я.
– Возможно, Первый выстрел именно ему и достанется. Или Греку. Тот следует вторым, но опытный глаз сразу определит в нем командира, от которого следует избавиться в первую очередь. Остальным хоть чуточку, но легче: стоит только появиться хотя бы намеку на опасность, как все бросятся на землю, чтобы уменьшить себя как цель. Те, кто успеет".
Глупо, наверное, выглядело со стороны, когда шестеро вооруженных мужиков и с рюкзаками на спине, по команде Грека, вдруг бросались на землю, ощетинившись стволами в ту сторону, откуда приходила гипотетическая опасность. Но ведь никто не отлынивал. В том числе и сам Грек, хотя все эти учения были затеяны только ради меня. Но теперь я точно знал, куда и как мне броситься, как за какие-то доли мгновения освободиться от рюкзака, и что делать дальше.