Теория бобра
Шрифт:
Мы вошли в переговорную комнату. Ну, или я подумал, что это переговорная. Длинный стол и стулья вокруг. В углу — флипчарт. Мой спутник закрыл дверь. Мы оказались в комнате вдвоем.
— Садитесь, пожалуйста, — предложил мужчина.
Я посмотрел на него, на стол и стулья.
— Где вам будет удобно, — сказал мужчина.
— А это…
— На пару минут.
Я вытянул стул из-под стола и сел. Мужчина сел по другую сторону стола, чуть левее от меня. Я поправил пиджак, пощупал узел на галстуке. Стал ждать. Мужчина уткнулся в свой смартфон. Через пару минут дверь открылась. В помещение вошли двое. Первого я поначалу
— Пришли ознакомиться с местом, как я понимаю?
— Хотел посмотреть, как тут у вас все это работает, — честно ответил я.
— Я же говорил, — услышал я голос слева.
Мужчина по-прежнему держал в руках телефон, но от улыбки не осталось и следа.
— Йонас, — сказал человек, сидевший передо мной, — убери уже телефон.
Мне показалось, Йонас готов был если не взорваться, то что-нибудь взорвать. Тем не менее он, хоть и неохотно, убрал телефон в нагрудный карман пиджака.
Мужчина напротив снова посмотрел на меня.
— Орел, — назвался он.
Я ждал продолжения, но его не последовало. Я подумал, может, они ждут, чтобы я предложил какое-то другое животное — зверя или птицу. Не очень уместно, конечно… Но мужчина снова заговорил:
— Я — Нико Орел. А вы, значит, Хенри Коскинен?
Уже второй раз за короткое время мне пришлось подтвердить, что это я и есть.
— И что, вам понравился парк? — спросил Нико Орел.
— Впечатляет, — сказал я совершенно искренне. — Хоть я и не все понимаю.
— А тебе и не нужно, — услышал я голос того, что сидел правее.
Это наконец заговорил тот, которого я принял за брата-близнеца Йонаса. Только теперь я заметил, как сильно они непохожи. Отвороты на рукавах пиджака и слишком короткие штанины действительно создавали ощущение некоторого сходства, но отличия бросались в глаза. Коротко подстриженные блондинистые волосы третьего и его жидкие до полупрозрачности усики, вероятно, должны были производить впечатление элегантности, но на деле лишь оттеняли собой природную угрюмость, сквозившую в позе, в посадке головы и во взгляде исподлобья. Если бы мне предложили выбрать самого непредсказуемого из этой троицы, не уверен, что я назвал бы Йонаса, помешанного на своем смартфоне.
— Вот что Олави имеет в виду, — сказал Нико Орел. — Ты пришел сюда немного поглазеть — о’кей, нет проблем. Но теперь ты немедленно отсюда сваливаешь.
Нагловатый тон, с каким он это произнес, и его уверенность, что так оно и будет, подняли в моей душе настоящую бурю. Люминесцентные лампы на потолке словно вспыхнули ослепительным светом, и перед моим мысленным взором промелькнули картины происходящего в этом парке вперемешку с тем, чего лишился мой собственный.
Будто электрический ток пробежал по телу: прилив адреналина словно запустил небольшую атомную электростанцию.
Я подумал о том, кем я был, кем
— Я просто пытаюсь понять, как работает ваш парк, — сказал я и как будто услышал себя со стороны, удивившись собственному спокойствию.
— А зачем тебе понимать, как работает наш парк? — отозвался Нико Орел. — Может, тебе стоит сосредоточиться на том, почему твой собственный не работает?
Йонас издал смешок, который я не назвал бы добродушным.
— У чувака парк не работает, — Олави счел необходимым подтвердить слова Нико Орла.
— Как там у вас с посещаемостью в последнее время? — спросил Йонас и снова полез в карман за телефоном.
— Йонас, оставь телефон в покое, — бросил Нико Орел, и рука Йонаса замерла и опустилась на стол, словно собака, которой дали команду «Лежать!».
— Посещаемость на нуле, — сообщил Олави.
— Олави, — сказал Нико Орел, — помолчи.
Но Олави явно был очень доволен своим замечанием. Нико Орел на протяжении всего разговора не отрывал от меня взгляда.
— А теперь скажу я. В отношении тебя с этой минуты действует пожизненный запрет на посещение «Сальто-мортале», и ты сейчас вылетишь отсюда пинком под зад.
— Насколько хорошо вы знакомы с поведенческой экономикой? — спросил я. — Осмелюсь сказать, что ваша бизнес-модель вредит не только мне, но и вам, как, впрочем, и всей индустрии парков приключений, причем как в короткой, так и в долгосрочной перспективе. Она создает у наших посетителей, основная часть которых, замечу, находится в легко поддающемся влиянию возрасте, представление о том, что парки приключений ничего не стоят и не должны ничего стоить. И это работает в ущерб паркам, потому что клиенты привыкают ходить в них даром. Если посещение бесплатное, мы ничего не зарабатываем. Как и в случае, если клиенты вообще не приходят. Никто от этого не выигрывает. В конце концов обанкротятся все парки, не только мой, что, вполне вероятно, как раз и является вашей целью. Но на этот счет у меня для вас плохие новости.
— Я же говорил, — снова услышал я голос Йонаса.
— И я… говорил, — подтвердил Олави, но как-то не очень уверенно.
Нико Орел посмотрел сначала налево, потом направо. Когда он снова заговорил, вернувшись к своему нравоучительному тону, в его голосе мне послышалась некоторая нервозность.
— Ты известный доктринер, — сказал Орел, — и мы о тебе наслышаны…
— Полагаю, вы использовали не совсем точное слово. Доктринер, как я понимаю, в значительной степени подвержен стереотипам и обращен в прошлое, — прервал я Нико Орла. — Именно этого я и стараюсь избегать. Прежде всего, я стремлюсь заранее все предвидеть, чтобы не оказаться, как говорят, крепким задним умом. Эта ваша «бесплатность» и есть тот принцип, опираясь на который вы собираетесь руководить своим парком?