Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2
Шрифт:
— Из обещанной суммы он успел выделить всего половину и не предусмотрел наши интересы в завещании. Которого вовсе не оставил. Такое легкомыслие непростительно. Мы живем в сложное время, у каждого должно быть заготовлено завещание с перечнем наследников, — вколачивал в мозги присутствующих Моржуев
— Маркофьев вообще оказался малопорядочным и нечистоплотным в финансовых вопросах выжигой, — подхватывал Миша. — Хорошо, что на последнем этапе съемок в нашу творческую группу влился такой матерый мастер детективной интриги и построения диалогов, как Иван Грозный, — медоточил он.
После
Права на продьюсерство после гибели Маркофьева, однако, унаследовал не Иван Грозный (он находился в отъезде в Ницце, с ним была организована связь по телемосту), а некий владелец рекламного холдинга, который показался мне смутно знакомым. Он, вместе с Грозным, путешествовал по Швейцарии — с целью поиска натуры для продолжавшихся съемок. Камера то и дело наезжала на его толстое розовое и тоже бородатое лицо… Он кивал, соглашаясь с речами коллег.
— Редкостная безответственность и недалекость… Но мы справились с поставленной задачей и отсняли сто пятьдесят две серии… — говорил Грозный. А продьюсер важно чмокал губами.
Грозному тоже был выслан денежный приз — по факсу.
Когда конференция завершилась, я попытался приблизиться к обласканным похвалами и вознаграждениями кумирам. Увы, охрана не подпускала к ним даже на пушечный выстрел. Они ушли в ресторан на фуршет, посторонним доступ на это мероприятие был закрыт.
Тест на тренировку памяти.
Помните ли вы Мишу, Виновника Всех Моих Бед, племянника Маргариты, которого я у себя поселил, а он выжил меня из моей же квартиры? Я взял его на работу в лабораторию, а он меня подсидел и занял мое место?
Помните ли вы Моржуева, человека, который отбыл небольшой срок и которого я, по рекомендации Маркофьева, взял под крыло, а он на службе не появлялся, так что я выполнял его долю работы, а его самого по существу вез на своем горбу?
Помните ли вы журналиста Ивана Грозного, который занимался публикацией объявлений о брачных знакомствах и сам первый ходил по адресам возможных невест, объедал и обпивал их? Приглашал к будущим якобы женам друзей и угощал их — на деньги дурех, после чего стряпал гневные статьи о негодяях, которые пользуются доверчивостью наивных желающих создать семью курочек?
Раздобыв в справочной Союза кинематографистов телефонный номер мобильного телефона Ивана Грозного, я начал ему звонить. Его личный пресс-секретарь ответил: господин Грозный с незнакомыми не разговаривает. Я позвонил Моржуеву. Мне ответили: он отбыл на отдых в Испанию. И вернется через месяц. Наконец, мне удалось отловить Мишу.
— Ты же не был драматургом, — сказал я.
— Что поделаешь, — промямлил он. — Не одному тебе надо семью кормить. Кстати, у нас с Олей прибавление. Можешь поздравить… Сын родился.
— Ты не был писателем, — упрямо повторил я.
Мишу мои укоры и вопросы не смутили.
— Какой ты зануда… — взорвался он. — Да чего особенно сочинять? Открыли твою книгу и передрали… Получилось неплохо. Сейчас лудим еще пятьдесят серий… По тысяче четыреста пятьдесят шесть тысяч баксов за штуку. В смысле — за одну серию. Неплохо, верно?
— Но ведь это воровство! — заорал, утратив сдержанность, я.
Напоминание. Еще раз скажу: говорить надо спокойно!
Допускаю: со временем (которого, повторюсь, у человечества для решения вплотную придвинувшихся задач остается все меньше) большинство населения уйдет в кино-теле-бизнес, и лишь узенькая прослойка останется производить пропитание для создателей миражей, где наряду с уничтоженными, истребленными животными будут жить-поживать монстры, созданные воображением творцов. Вымершие пустыни предстанут цветущими джунглями. Посреди восхитительных декораций (а на самом деле — среди свалки) — будут длить свое существование черви-люди…
Замечание вскользь. Двуногие интеллектуалы не могут договориться между собой, зато увлеченно ищут общий язык с придуманными и будто переселившимися из ночных кошмаров на экран чудищами, инопланетянами, мертвецами, вампирами…
Контрольный вопрос. Не потому ли Миша, Иван Грозный и Моржуев ударились в теле-кино-бизнес, что уловили дыхание и веяние времени?
Миша, слушая мои вопли, устало вздыхал:
— Не устраивай скандала над гробом. Пусть даже негодяя. Это неприлично. О покойном — либо хорошо, либо плохо, либо ничего. Либо сам станешь покойным. Тебя греет такая перспектива? Если хочешь, можешь сделать со мной интервью. Для какого-нибудь модного журнала. Тебе заплатят… Ты ведь сам в своем "Учебнике…" пишешь, что дурак должен трудиться. А недурак будет воровать, врать, обманывать… И преуспеет. И его будут славить. К кому ты в претензии? Я буквально воспринял твои советы.
— Делиться надо, — в сердцах выпалил я.
Он невозмутимо ответил:
— Это раньше так говорили. А теперь говорят: "Отдай все, что есть подобру-поздорову! Иначе…"
Почему люди в первой половине жизни кажутся сплошь хорошими, а во второй половине — сплошь плохими? Вы никогда не задумывались?
Может быть, пока сам мал, видишь в них Гулливеров… А подрастешь — и открывается: лилипуты, пигмеи…
Контрольный вопрос с забеганием вперед. Каково было гиганту Маркофьеву ощущать себя опутанным по рукам-ногам интригами карликов?
Миша, разумеется, не предложил мне влиться в их жульническую артель. И правильно сделал. Я бы с негодованием отверг гадкую уступку. Все должно было быть по честному! Для начала они должны были принести мне публичные извинения. Так я считал. (Напомню, я был дурак).
— Люди разные. Ты не можешь пойти в посудомойки из брезгливости, — говорил мне потом Маркофьев. — А те, кто идут, они попросту небрезгливы…
Зато Виновник Всех Моих Бед не упустил случая прочитать лекцию.