Теория невероятности
Шрифт:
И только в редкие свободные часы, устраиваясь на диване с очередной книжкой, она чувствовала себя счастливой! Да, это занятие она любит по-настоящему… Но какому идиоту придет в голову платить за него деньги?
— Читать книги! — выпалила Ирина, чувствуя себя полной идиоткой.
Но ее собеседница, кажется, ничуть не удивилась.
— Значит, будешь читать книги! — совершенно серьезно, без улыбки сказала она, заглянула Ирине прямо в глаза и зачем-то прищелкнула пальцами.
Звук этот отозвался в голове, как будто клацнули стальные шестеренки, приводя в движение какой-то очень сложный механизм. В глазах на мгновение потемнело. Душно, наверное, стало или укачало в дороге… Ирина поспешила выйти из машины на свежий воздух и зашагала к подъезду. «Нет уж, хватит с меня чудес!»
Девушка приоткрыла стекло и помахала ей рукой:
— Прощай, сестра! И… будь благословенна!
Ирина несмело шагнула через порог. Теперь она думала только о том, как будет объясняться с мужем, но ничего на ум не приходило. В самом деле, очень нехорошо получилось — ушла и исчезла непонятно куда, телефон не работает, дома не ночевала… Он же бог знает что мог себе вообразить! И правду говорить нельзя. Такая правда только для психушки. Ирина решила, что сразу же позвонит ему на работу, сообщит, что с ней все в порядке, а до вечера придумает что-нибудь.
Но, против ожиданий, Виктор оказался дома. Среди недели это было более чем странно. Еще больше ее удивило, что муж никак не напоминал человека взволнованного или растерянного. Напротив, он спокойно сидел у телевизора, но теперь больше не переключал каналы, а увлеченно смотрел какую-то передачу и жевал бутерброд. Раньше он никогда не хватал куски, ел только за столом…
Увидев ее, он тут же выключил телевизор и вышел навстречу, но особой радости его лицо не выражало.
— А-а, явилась наконец-то! Очень хорошо.
Ирина совсем растерялась и залепетала:
— Понимаешь… Тут такое произошло… В общем, это совсем не то, что ты мог бы подумать!
Но Виктор вытянул вперед ладонь, останавливая ее:
— Я ничего не хочу знать. Где была, там была… Я давно подозревал, что у тебя появился любовник.
— Витя, о чем ты? — возмутилась Ирина. — Какой любовник? У меня никого нет!
— Ага, и ночевала ты, конечно, у подруги! И вы с ней вслух сказки читали. Но сейчас не об этом речь.
Ирина пыталась вставить хоть что-нибудь в свою защиту, но не могла. Казалось, что слова Виктора тяжелые, как камни, они давят…
— Послушай меня. Я решил, что нам надо расстаться. Давно хотел сказать тебе об этом, но все как-то случая не было… Но теперь — с меня хватит! И так живем как чужие люди, но жена-шлюха мне не нужна! Сама живи как хочешь и мне не мешай.
Ноги у Ирины подкосились от этих жестоких, несправедливых слов. Хотя она и ожидала, что, скорее всего, придется расстаться с мужем и потом как-то пытаться жить дальше одной, но все равно продолжала надеяться неизвестно на что.
Но главное… Было очень обидно, что Виктор обвиняет во всем ее\ Словно это и не он был неверен, не он заставил ее страдать, не из-за него она рисковала не только жизнью, но и душой…
Ирина опустилась на диван и тихо сказала:
— И вот это что — все? Мы же столько лет были вместе, я всегда старалась для тебя и Толика…
— Что? Ты старалась? Это я всю жизнь работал как вол, понимаешь? Пока ты дома сидела на диване, читала свои дурацкие книжонки, я пахал день и ночь!
Взгляд его упал на книжку, лежащую на журнальном столике. Ирина почему-то забыла убрать ее в потайное место на полке за собранием сочинений Достоевского. И почему он обратил на нее внимание только теперь?
— Везде, куда ни сунься, валяется это дерьмо!
Он со злостью швырнул на пол пухлый томик в цветной обложке. Ирина сжалась, как от удара. На секунду ей показалось, что в ее присутствии обижают живое существо.
А Виктор все не унимался:
— Сейчас я наконец-то хочу пожить для себя! Я имею на это право? Фирму я продал, деньги перевел на свои счета за границей, так что ничего ты не получишь! И не вздумай в суд подавать на раздел имущества. Адвокаты у меня хорошие, не даром хлеб едят. Так что не надейся.
Ирина молчала. Видимо, приняв ее молчание как признание своей правоты, Виктор как будто смягчился, сказал почти мирно:
— Квартира, так и быть, остается тебе.
На секунду он стал прежним Витей, который покупал ей апельсины, отстаивая за ними длиннейшую очередь, вставал по ночам к маленькому Толику и гулял с ним в парке по воскресеньям. Но только на секунду…
В следующий миг Виктор как будто опомнился — на его лице появилась та же брюзгливая гримаса, и в голосе зазвучали жесткие нотки.
— Больше ни на что можешь не рассчитывать! В конце концов, я не обязан всю жизнь тебя содержать.
Больше всего Ирине хотелось встать и уйти, провалиться сквозь землю, исчезнуть — лишь бы закончить, наконец, этот тягостный разговор. Лучше бутылки собирать или полы мыть, чем рассчитывать на помощь этого человека! Но ведь остается сын, она не имеет права думать только о себе…
Ирина сглотнула комок в горле и тихо спросила:
— А как же Толик?
Упоминание о сыне озадачило Виктора. На миг в его взгляде мелькнуло удивление, словно он как-то позабыл о его существовании.
— Ну, от сына я, конечно, не отказываюсь… — протянул он, — может приходить к нам, когда захочет.
Виктор говорил так, будто и сам себе не верил. В его лице, в глазах Ирина видела совершенно другое — там, в новой жизни отца, Толик будет лишним! Молодой жене вряд ли понравится присутствие взрослого отпрыска — живого напоминания о том, что у Вити когда-то была другая жизнь, другая семья…
— Да, пусть приходит, Оля тоже будет рада… Когда устроимся, ремонт сделаем, обживемся на новом месте — пожалуйста! В любое время.