Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра
Шрифт:
— У меня посерьезней проблема, — начал Андрей. — У нее нет документов, в больницу нельзя, а ей нужно где-то родить. Ты можешь помочь?
Врач присвистнул.
— Это непросто, Андрей…
— В курсе. Только не задавай вопросов. Никто не должен знать.
— Все так плохо?
На мгновение Андрей встретился с моим полным надежды взглядом. Сколько во мне было страхов… Он прав: в больницу нельзя.
— Не то слово. А если начнутся преждевременные роды или понадобится кесарево? Я все понимаю. Буду тебе должен. Заплачу, сколько скажешь, любую сумму.
Николай
— Она серьезно твоя клиентка или… Тебя можно поздравить, отец?
— Можно, — криво улыбнулся Андрей.
— Ну ты даешь, — выдохнул тот. — Подумать надо. Так-то родить можно хоть у меня дома.
— А если понадобится операционная? Анализы или что еще?
— Вот и я о том. Дай пару дней обдумать. Решим.
— Спасибо.
— Пока не за что, — философски заметил тот, уже снял повязку и внимательно рассматривал рану. Ничего не сказал, но я по серьезному лицу все поняла. — Присядь.
Андрей опустился на кушетку рядом. Николай Александрович выгрузил на тумбу, где стоял аппарат УЗИ, инструменты: эмалированную ванночку, зажимы, несколько пузырьков. Я обернулась, и Андрей поймал мой взгляд.
— Видишь, все обошлось, — горячими губами он ткнулся в висок.
Первый поцелуй с нашего второго знакомства. Не считая тех, когда в бреду он принял меня за другую, и целовал ладонь. Мне до сих пор было щекотно от тех жадных, горящих на коже ощущений.
Андрей тяжело дышал, и дыхание грело висок. Рука, которой он обнял меня за располневшую талию, дрожала. Позвякивая инструментами, Николай Александрович ковырялся в ране. Пахло спиртом — от этого запаха уже тошнило. Морфин должен действовать, но я почувствовала, как напряглись крепко сжатые губы. Поглаживал меня пальцами, но скорее сам успокаивался.
Когда врач закончил, Андрей неловко натянул рубашку, и вернул пистолет за ремень.
— Напишу тебе, что принимать, — Николай Александрович повернулся к столу в столбик, выписал названия лекарств, и протянул бланк. — Отлежись с недельку, станет хуже — звони.
Они пожали друг другу руки.
— Андрюха!.. — позвал тот, когда мы уже уходили. — Береги девочку.
Андрей пропустил меня вперед, а сам обернулся в дверях.
Мне кажется, врач знал, кто он такой — даже голос дрогнул.
— Не сомневайся.
Мне хотелось поделиться эмоциями, но Андрей ушел в себя. Посадил меня в машину, сел за руль и резво сдал назад. На обратном пути мы заехали в дежурную аптеку. Через высокие светящиеся витрины я смотрела, как он рассчитывается на кассе.
Я рада, что не одна.
Что есть, кому свозить меня к врачу, купить еды — позаботиться. Даже если у нас ничего не будет потом. Наши отношения обречены, наших чувств нет. Но жизнь научила меня радоваться синице в руке, а не витать в глупых мечтах. Он не подарит мне кольца, не сделает предложения, и не поведет нашего ребенка на прогулку. Зато у нашего сына или дочери был отец. О своем я ничего не знала. Целых пять месяцев мы будем играть в семью. Это больше, чем было у моей мамы. Он защитит нас. Снимет с меня груз финансовых проблем. Это уже больше, чем получают некоторые девушки
Андрей вернулся и сел за руль.
На колени шлепнулась небольшая коробочка с допплером.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — я прикоснулась к пальцам, когда он схватился за ручку переключения передач.
Он выглядел бледным, потрепанным. На людях держался, а наедине уже нет — черты лица обвисли, особенно с парализованной стороны.
— Устал, — признался он.
Андрей отлеживался около недели. Ему больше не было так плохо, как в первую ночь. Я видела, как он разрабатывает тело, чтобы вернуть подвижность. Несколько раз у него звонил телефон, Андрей смотрел на номер и не отвечал. Я поняла без слов: не хочет выходить на контакт, идти к ним, пока не оправился. Как раненый зверь, в безопасности он ощущал себя только в логове.
Ничего хорошего ему не скажут.
Я еще в прошлый звонок поняла, что его отношения с «коллегами» — просто видимость. Своим друзьям он не верит. В эти звонки он становился мрачнее тучи, взгляд стекленел. Я вспоминала рассказ Андрея о своем прошлом, вспоминала Шелехова, и у меня мороз шел по коже.
Это непростой человек.
Как и Андрей. Угораздило же меня в него влюбиться… Но той весной мне хотелось ярких чувств — нам двоим хотелось. Любовь к таким людям дорого обходится, но насколько, я не представляла даже глубоко беременной, уже зная, кто он и как жестока к слабым среда, из которой он вышел.
Не знала, чем придется заплатить за мою любовь, и за жгучий весенний воздух, который когда-то вскружил нам голову нам обоим.
Глава 22
Андрей
— Демьян хочет, чтобы ты объяснился за промах, — сказал Шелехов. — Сам, не через меня. Давай сюда ствол.
Пришлось отдать.
Он смотрел на высокие окна псевдо-китайского ресторана, на стоянке которого они ждали. Любимое место Демьяна. Твою мать. Главное, без эмоций.
— Что он сказал?
Шелехов без слов выбрался из машины.
Мог бы предупредить, чего ждать.
Но здесь друзей нет. Андрей выбрался следом. Летняя ночь дышала розовым запахом от высаженных кустов роз вокруг ресторана. Пахло едой. Мощеный тротуар огибал ресторанчик и терялся в темноте. Их пригласили не через главный вход — через черный. На заднем дворе его поставили лицом к стене и заставили опереться руками на щербатую кирпичную стену. Над головой гудела вентиляция. Обыскали профессионально: и по ногам провели. Шелехова обыскали вторым, после этого разрешили войти в зал.
Яркий интерьер, приглушенная мелодичная музыка, но почти все столы пусты. За дальним, отгороженным декоративными ширмами с иероглифами, ждал мужчина за шестьдесят. Седые волосы, очки в золоченой оправе, элегантный костюм. Он производил приятное впечатление, пока они не приблизились. Столик закрыли телохранители и старичок поднял глаза. Взгляд был очень тяжелым.
— Андрей, здравствуй.
Он шел первым и сейчас, когда Шелехов остановился за спиной, возникло неприятное ощущение западни.