Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра
Шрифт:
Я дошла до конца дорожки и остановилась, глядя под ноги, на тротуар, заваленный желтыми и багровыми кленовыми листьями. Меня окружали кусты колючего шиповника, усеянного спелыми ягодами. Наверное, весной здесь стоит потрясающий аромат цветущего шиповника… В багряно-золотом сквере в своем мятном пальто и белом берете, я смотрелась нечаянным ярким мазком на осенней палитре.
— Лена.
Я обернулась: Андрей спустился с крыльца, весь в черном, в перчатках и пальто, с парализованным лицом — слишком мрачный для радостного, солнечного дня. С шарфом, висящим на шее,
Смущенно поправив воротник, я направилась к нему. Мы встретились на выходе из сквера под кленом.
Не знаю, что сказать…
Слегка вопросительно я следила за его выражением.
— Как относишься, что будет девочка? — миролюбиво спросила я. — Ты говорил, хочешь мальчика.
Андрей как будто в небольшом шоке — выражения нет совсем. Скрывает или растерян, а может, все вместе. Он не быстро ответил, а когда заговорил, речь была мягкой и неразборчивой.
— Пусть будет похожа на тебя, — он стянул перчатку и отломил сухую веточку шиповника, увенчанную красной ягодой. — Как назовешь?
Я проследила за пальцами — они окрасились алым… Пока ломал, Андрей укололся об шип.
— Анна, — я подняла взгляд. — В честь мамы, ты не против?
Он покачал головой.
У Андрея были теплые, бархатистые глаза.
Из-за их мягкого выражения в первый раз я не поверила, кто он. И ту жуткую тьму, что меня когда-то испугала, я перестала замечать.
— Поздравляю, Лена, — он протянул веточку шиповника. — Сегодня закажу для вас документы.
Я взяла колючую ветку. С каждым днем между нами все больше преград. Предлогов тянуть нет. По намекам врача я поняла, что ждать родов недолго, и скоро наши дороги разойдутся.
Это правильно.
Я стиснула веточку шиповника в кулаке, почти прокалывая об шипы кожу. Последний дар наших чувств. Я хочу, чтобы он был прав. Хочу через десять лет вспомнить это время с легкостью.
— Малышке нужно приданное. Пеленки, одежда, хотя бы минимум. Одеяло и конверт, я ведь рожаю в декабре.
— Все будет, — он выглядел так, словно только сейчас об этом подумал.
— Давай выберем вместе, — попросила я. — Чтобы было потом, что вспомнить.
Если тебе этого не надо — это нужно мне, добавила я мысленно. Боролась с горечью, поселившейся в сердце. Может, и лучше было бы, если бы мы вовремя расстались. Меньше мучений. Готовилась бы к родам одна. Покупала бы вещи и мечтала о встрече с малышкой. Но мне очень хотелось попрощаться с ним. Прожить последний месяц так, чтобы спустя время действительно вспомнить Андрея хорошо.
Кто знает, что будет дальше.
— Прямо сейчас съездим, — согласился он.
Пока я перебирала вещи в огромном магазине, рассматривала крошечные комбинезоны, распашонки и чепчики, то ненадолго почувствовала себя счастливой. Нежно-розовые одежки вызывали улыбку.
Андрей тоже их смотрел.
— Не помнишь, какой сказали рост? — я украдкой следила за ним.
— Сорок три, — ответил он, изучая костюмы.
Я взяла один, с белыми манжетами, воротничком и носочками. Второй белый, в розовый горошек. Мне хотелось, чтобы и Андрей выбрал какой-нибудь.
Он
Разложил несколько, попробовал ткань стройными пальцами. Я знаю, какие они у него чуткие. Из стопки Андрей отобрал один — цвета пепельной розы, и подал мне.
На мгновение мы встретились взглядами. Оба друг к другу присматривались.
— Какой тебе нравится цвет?
— По настроению, — я пожала плечами.
Мы перешли к одеялам, но я сразу перестала выбирать, когда увидела, что он тоже ищет. Уступила. Было интересно, что понравится. Андрей взял бежевое одеяльце в рюшах, и коричневый конверт. Не лучший вариант для крошечной девочки, но я не спорила. Пусть выбирает.
— А тебе какой? — спросила я.
— Черный.
Андрей добавил к покупкам платье: на девочку постарше — год-полтора, красного цвета в крупный белый горох, а к нему белые носочки. Я запоздало поняла, что расцветка под божью коровку. И сверху посадил тряпичную куклу в пышной пачке из белой органзы. Из-под розовой шапочки завивались белокурые локоны. Такая прелестная куколка…
— Это от меня, — кривовато улыбнулся он. — Дочке.
Домой ехали молча — и не дом это был, а очередной съем. Но хотя бы приму ванну. Окна трехкомнатной квартиры выходили на запад. Пока Андрей ходил в магазин и решал вопросы с парковкой и бытом, я любовалась закатом.
Наша последняя квартира. Здесь мы останемся до родов.
Разобрала детские вещи, чтобы постирать, постояла под душем. После беготни пришла страшная усталость. Восемь месяцев — уже тяжеловато порхать. Когда вышла, Андрей уже вернулся. Он расставлял на столе готовый ужин, я порадовалась: у плиты не придется стоять. Греческий салат, лапша под соусом с курицей, себе — жареный рис с мясом и бутылку пива. Хорошо, не водку, как раньше. В последнее время он мало пил. Андрей доел и вышел на балкон покурить, а я прилегла на диван в зале.
Это не деревенские трущобы, где для тепла приходилось вместе спать под ворохом одеял. У меня есть комната… зато как хорошо было в том шалаше…
Я прикрыла глаза, вспоминая уют и радость, потому что мы снова вместе. Пусть не навсегда. Я представила, как бы выглядели наши вечера, будь мы обычной парой. Как сегодня, сейчас? Или через время чувства бы стали другими?
Самое паршивое, что мы этого не узнаем.
С балкона вернулся Андрей.
— Устала?
Он приподнял мои ноги, сел и положил к себе на колени. Я ощутила неловкость. Напряглась, собираясь убрать… Когда-то мы и не в таких позах бывали, просто не ожидала. Совместный сон сделал его раскованным.
Твердыми пальцами Андрей размял ступню, и я передумала убирать. После дневной беготни — наслаждение для перетруженных, отекших ножек.
— Лучше?
— О, да… — выдохнула я.
У него были внимательные, красивые в полумраке глаза. Солнце село, а свет горел только в кухне, долетая до нас через коридор. Внезапно изнутри живота пихнуло, и я накрыла пупок ладонью, охнув.
— Пнулась? — спросил он, криво улыбнувшись.
Днем малышка вела себя тихо, зато сейчас разбушевалась.