Теперь ты меня видишь
Шрифт:
Джосбери поднял руки и сделал шаг назад.
— Не нервничай, — сказал он. — Мы уходим.
Они действительно попятились. Пора! Я крепче вцепилась в куртку Купера и, убедившись, что он не вырвется, сделала глубокий вдох.
— Пистолет не настоящий! — крикнула я, мысленно молясь, чтобы это было правдой. — Пневматика! Давайте!
Джосбери и офицер, стоявший с ним рядом, обменялись тревожными взглядами. Пистолет — не то боевой, не то воздушный — еще сильнее прижался к моему виску. Шея готова была сломаться, как тростинка, в любой момент. Потом что-то потащило меня назад,
Меня словно пронзило раскаленными иглами.
Я больше не ощущала жар его тела, хотя он по-прежнему меня держал. В спину давила толстая стальная балка. Черт возьми! Купер уже стоял по ту сторону ограждения, и от падения его спасала только я.
— Не надо, Сэм. — Джосбери шел к нам. — Сейчас отлив. Воды всего на метр, не больше. Ты точно убьешься.
Но я не видела грязных, замусоренных пляжей, которые обычно обнажает отлив. Джосбери лгал: вода стояла гораздо выше, чем на метр. Сомнительное утешение, если учесть, что земли я касалась лишь носками кроссовок, а позвоночник мой изогнулся неестественной, хрупкой дугой.
— Тут высота двадцать метров, Сэм, — продолжал Джосбери. — Больше, чем на олимпийской вышке. Ты не выживешь.
На самом деле даже в отлив от перемычек Воксхолла до воды не больше двенадцати метров. Прибавьте еще пару метров дорожного покрытия — получится, в лучшем случае, четырнадцать. Но, опять-таки, радоваться нечему. Люди, которые падают в Темзу с мостов, выживают крайне редко.
— Прямо под тобой — бетонный пирс. — Джосбери мог уже, протянув руку, коснуться нас. — Ты даже не в воду упадешь.
Я не могла заставить себя посмотреть вниз, но надеялась, что Джосбери снова врет. Если мы упадем в воду, шансы еще есть. Приземлимся на бетон — пиши пропало.
— Я ни в чем не виноват. Меня подставили.
Джосбери и глазом не моргнул.
— Давай, приятель, перелезай обратно. Мы во всем разберемся.
— Иди ты…
Джосбери прыгнул в тот самый момент, когда Купер оторвал меня от земли и перекинул через ограждение. На долю секунды я почувствовала на своей стопе чью-то руку, поймала взгляд Джосбери — и лицо его исказилось гримасой боли. Он вывихнул плечо. Когда рука соскользнула, я поняла, что обронила кроссовку и теперь лечу куда-то вниз.
Голубые глаза, полные ужаса, и река, сверкающая, как чернила, и разноцветные огни с северного берега, лентами лежащие поперек… Признаться, я удивилась. Я часто воображала свою смерть, но она всегда была иной. Редкая комбинация: вроде бы тебе и хорошо, а вроде бы и конец. В этот миг сработали инстинкты, и я воздела руки кверху. Вовремя. Удар об воду был настолько силен, что я сперва приняла ее за бетон. После этого мир вокруг превратился в бурлящую черную дыру.
46
Я так стремительно тону, что мне кажется, будто я до сих пор падаю. Меня окружает тьма — настолько непроглядная, что может быть и твердой, а не жидкой. Я понимаю, что должна противиться своим инстинктам и сохранять спокойствие. Паниковать нельзя, в моем распоряжении несколько минут. Человеку, который падает в Темзу возле Вестминстера посреди зимы, дано сто двадцать секунд,
Быстрее! Нельзя терять ни одной из драгоценных минут. Я развела руки и ноги, чтобы замедлить движение. Оглянулась. В глазах жгло. Ничего не видно — только мельтешение темных фигур. Огни. Это свет с берега. Я уже не тону, но все равно передвигаюсь слишком быстро: меня подхватило волной.
Плыви! Вверх, к огням. Не дыши! Не думай о реке, не думай о тьме, которая разверзлась внизу, о водорослях, липнущих к лицу! Не теряй ни минуты! Острая боль — я обо что-то ударилась. Я не вижу, что это, но трусь о какую-то жесткую поверхность. Я обмираю на миг и понимаю, что за что-то зацепилась. Река проносится мимо, как водопад. Все, конец. Но вот я снова свободна, снова уношусь во тьму. Огни над головой. Не дыши! Прошло уже несколько минут. Время идет. Мне нужен воздух.
Я дышу. Я прорвалась наверх — и опять погружаюсь, но воздух, который попал в легкие, вселяет надежду. Я отбиваюсь от воды. Я двигаюсь вперед. Не поддавайся холоду! Из Темзы круглый год еженедельно достают по свежему трупу. В основном в Лондоне. Ты не можешь стать одним из них.
Я выныриваю на поверхность. Гигантское колесо обозрения отсюда кажется совсем крохотным. Я уже проделала большой путь. Меня несет приливом — и снова окунает в воду. Я барахтаюсь в реке, поглощенная тьмой и гонимая волнами. Меня найдут через несколько дней — думаю, в излучине у Собачьего острова, там чаще всего застревают покойники. Мое тело будет раздутым, исклеванным чайками. Меня уложат в специальную ванну — неглубокую, но большую, — и речная полиция попытается снять отпечатки пальцев, если у меня, конечно, будут пальцы.
Но пока я жива, я дышу и двигаюсь. Сбрось куртку: намокшая ткань отяжелела и тянет ко дну! Я отваживаюсь коснуться пуговицы — и вспоминаю.
Куртка — моя единственная надежда. А еще — телефон Джосбери в кармане. Они будут знать, где я. Они вместе со мной движутся вниз по течению. Ты, главное, не умирай! Я вижу очертания чего-то громадного на берегу. Это Игла Клеопатры. Скоро мост Ватерлоо. Вот «Королева Мария». Здесь река делает резкий поворот. Здесь я рискую разбиться насмерть об опору моста или пришвартованную баржу. Здесь же я могу спастись.
Я разворачиваюсь лицом по течению. Это почти середина реки, и шансов на то, чтобы отплыть в сторону, у меня нет. Но на северном берегу всегда многолюдно: это, можно сказать, общепризнанная стоянка для круизных судов и исторических кораблей. Ой, черт, как же больно! Что-то ударило в лицо, и я на несколько секунд теряю способность дышать. Но лодки с Набережной уже близко. Вот одна — маленькая, что-то вроде речного такси. Стоит привязанная к берегу. И до веревок совсем не высоко.
Я собираю волю в кулак. Река рвет и мечет, она не согласна на компромисс. Она не сдается, продолжает борьбу. Ухватившись за веревку, я почти горизонтально распластываюсь на воде, настолько сильное тут течение. Последний рывок — и я цепляюсь за веревку локтем. Сжимаю руки «в замок». Это все, на что я способна.