Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Импровизированный алтарь из парты уже готов. Все необходимое для таинства евхаристии на нём уже стоит.
– ! – кричит разодетый в простыни поп и начинает службу.
Сначала произносится проповедь. Все слушают. Никто не уходит.
Периодически монолог священника прерывается вопросами слушателей.
– Эй, поп! – сопровождает крик свистом пухлощёкий пятиклассник. – В чём смысл жизни?
– In gulam et coitum! – очень пафосно и с дикими завываниями ревёт в ответ молодой кюре, вознося указательный палец
Изредка кто-то просился в туалет, и тогда священник вынужден был повторять очередному маловеру всем известные слова.
Начинал кюре всегда тихо, едва ли не робко: «Уход с мессы…». А заканчивал громовые раскатистым басом: «Не-е-е благо-о-осло-о-овляется!».
И никто в туалет не выходил!
За проповедью следовала месса.
В целом я служил её в соответствии с католическим чином за одним, пожалуй, исключением. Я всегда причащал под обоими видами.
Но вы только не подумайте! Тут ничего из области теологии!
Дело в том, что причащал я отнюдь не вином, – а текилой или крепким ромом.
Пусть это и не совсем канонично, но поступи я иначе, – паства бы разбежалась. Не вся, возможно, но добрая половина её – точно.
А так все бывали в сборе.
Побочным эффектом такого фансервиса стало то, что едва ли не все в школе теперь воспринимали таинство евхаристии не как церковный обряд, а скорее как возможность на халяву нализаться.
Поэтому когда дело у нас доходило до самого главного, – мне только и оставалось кричать: «По-о-овто-о-орное прича-а-астие не-е-е благо-о-осло-о-овляется!».
Кстати, алкоголь для этого балагана покупала Тоня.
И она поступала чертовски правильно!
Да, весёленькие были времена…
Много чего я тогда говорил на проповедях.
Помню, спросил меня один товарищ, как, мол, обеспечить себе спасение души. Ну, я сказал, что надо, значит, молиться, поститься… Вот это вот всё. Я по пунктам ему все перечисляю, а он тут и говорит: «Ну-у-у, это долго! Скажи лучше в двух словах!».
Тут я сделал удивлённое, почти ошарашенное лицо, развел руки в стороны и сказал басовитым фальцетом так, будто речь шла о чем-то ну совсем элементарном: «Как что?! Водочку пить надо!».
Все зааплодировали.
Водочку пить надо…
Это у нас стало мемом.
Помню, случилось еще как-то, что я выдал на радость детям секрет излечения всех мыслимых болезней.
Он очень прост, как оказалось. А выдал я его так.
Один пацан мне крикнул из толпы: «Марат, как спастись от инсульта?».
– Надо помолиться богу! – ответил я гортанным, практически квакающим фальцетом. – Он защитит вас. И от инсульта защитит, и от инфаркта, и богатыми вас заодно сделает. Поэтому молитесь, товарищи, молитесь! Молитесь, – и у вас не будет никаких болезней! Верующие вообще не болеют!
Разумеется, фраза про не знающих болезней верующих тоже стала мемом в нашей школьной среде.
Вот такая у нас была религия.
Глава вторая. Рабство и барство.
Скажу честно: я уже извёл две пачки бумаги, пытаясь придумать достойное начало для этой главы.
Конечно, когда я только начинал писать книгу, – то обещал, что буду просто вываливать на бумагу свои мысли безо всякой обработки. Это, должен признаться, хорошая стратегия, но следовать ей у меня получается не всегда.
Вы поймите: тема тут сложная. С первого раза можно всего и не понять.
Я, конечно, постараюсь всё изложить как можно проще и доступнее, но результата не гарантирую.
Поэтому включай мозги, дорогой читатель!
Без них тебе тут все равно ни в чём не разобраться.
А я, пожалуй, перейду к делу.
Итак, у нас в школе было рабство.
Хотя нет. Не рабство это было.
Я даже не знаю, как это и назвать-то правильно. В русском языке, пожалуй, не найдется подходящего слова для обозначения этого феномена.
Ребята у нас не парились по этому поводу и называли то, о чём я говорю, – рабством. Но это было не рабство.
Впрочем, не будем ломать голову относительно терминологических изысков.
Было бы что называть, – а уж как народ придумает.
Я просто постараюсь как можно лучше описать эту самобытную систему эксплуатации человека человеком. Систему, сложившуюся в нашей школе.
Итак, приступим!
В начале была Тоня.
Тоня была циничной, хитроумной (если не сказать грубее) и весьма предприимчивой девкой.
С детсадовского возраста она разводила на деньги практически всех, с кем ей только доводилось общаться. Не миновала чаша сия ни её одногруппников, ни даже некоторых воспитателей.
Боженко, надо сказать, уже тогда зарекомендовала себя как ярую сторонницу того, что американцы называют не иначе, как soft power.
И это выгодно отличало её от всякого рода малолетних громил, какие только и знают, что дубасить свою жертву по голове да орать во все горло: «Да-а-ай!».
Головастая девка уже тогда понимала, что такие методы не шибко эффективны.
Тупо бить людей и отнимать у них деньги – это прямой путь на зону.
Такое не для неё. Этим пусть быдло занимается. А она руководить будет.
Да, Антонину всегда отличало то, что она умела действовать тонко.
Со времен старшей группы детского сала ее основными средствами воздействия на других были клевета, шантаж и всевозможные манипуляции.
Сам я, конечно, эти легендарные времена не застал. Мне о них рассказывал Глеб Грэхэм.
Он, если верить его собственным словам, – «находился у Тони в анальном рабстве с трёх лет». В один детский садик с этой стервой ходил.