Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Да, в 737-й я жил очень насыщенной жизнью. Пожалуй, за всю мою остальную жизнь со мной произошло меньше событий, чем за те два с лишним года, пока я там учился.
Рассказывать обо всём я, конечно, не стану. Времени у меня мало, а потому писать надо в первую очередь о важном. Похабные анекдоты и потом рассказать успею.
Книга уже и так разрослась, а если я сюда запихну все те многочисленные истории, участником или свидетелем которых я стал, то она и вовсе распухнет до размеров «Человеческой комедии» Бальзака.
Более
Хотя нет.
Это будет не «Декамерон», а «Хилиомерон».
Историй этих просто ужасающе много. Я сам иногда удивляюсь их количеству.
Возможно, всё это огорчит некоторых читателей.
Думали, мол, наконец-то порно, а тут такой облом.
Не расстраивайтесь!
Порнухи вам и так хватит. Я надеюсь, во всяком случае.
Что же до всех этих историй, то я вам скажу: хотя их и много, все они довольно однообразны и вращаются вокруг нескольких ключевых тем. Это секс, бухло, обжорство и рабство.
Разнообразием они не отличаются. Иногда там и вовсе меняются лишь имена действующих лиц.
Это что касается полноценных историй.
Теперь об анекдотах.
В нашем школьном фольклоре мне довелось занять место поручика Ржевского. Анекдотов про меня ходит множество.
Как это вышло – сейчас расскажу. Начнём с того, что Нина Ивановна содержала при себе целый штат доносчиков, осведомителей и провокаторов. В роли оных почти всегда выступали самые тёмные, самые забитые и напрочь лишённые сознания младшеклассники.
Старая немка сперва запугивала их до заикания, а потом заставляла доносить на своих товарищей.
Посредством столь бесстыжего шпионажа старуха всегда знала, что происходит в школе.
И хотя стукачей постоянно ловили и били за школой чуть ли не до полусмерти, уничтожить их как явление было совершенно невозможно.
Слишком уж велик был страх школьного населения перед Ниной Ивановной, и всегда находились малодушные, готовые пойти на любую мерзость ради того, чтобы спасти свою шкуру от ударов резиновыми дубинками. Поэтому как только мы вычисляли одного провокатора, на его место тут же вербовался новый.
Впоследствии, конечно, вся эта порочная практика была пресечена совместными усилиями учащихся, но в те времена она всё ещё процветала.
С того момента, как я появился в школе и начал проявлять на каждом шагу свой характер, всё внимание немецких шпионов, разумеется, было направлено на меня. Они постоянно ходили за мной, слушали все мои речи и просто засыпали меня провокационными вопросами.
Наглость их не знала границ.
Вот поднимает руку какая-то малявка и спрашивает меня, во весь рот улыбаясь: «А ты гей?». И тут же включает камеру на телефоне. Ответ мой снимает для дальнейшего шантажа.
Я делаю глубокий вдох и с улыбкой отвечаю: «А что, парень, влюбился в меня?».
Вопрос этот мне задавал один третьеклассник.
С моего ответа все, понятное дело, ржут. Провокатор посрамлён, я вышел победителем. Так, собственно, заканчивались практически все мои словесные стычки с провокаторами.
Люди это были почти всегда крайне невежественные и по природе своей очень глупые. Одолеть их на данном поприще было легко.
Но поскольку провокаторы, как я сказал, умом не отличались, то после каждый моей победы они удваивали свои усилия.
Дошло до того, что за мной повсюду тянулась целая свита из дюжины шпионов.
Стоило мне лишь открыть рот, как они засыпали меня самыми дебильными и похабными вопросами, какие только можно придумать.
– С мамкой ебёшься? – спрашивает меня лыбящаяся харя восьмилетнего мальчугана. – В жопу, да? Признайся! Ну-у-у, скажи: с мамкой ебёшься? Каково оно-то?
За мной повсюду тянулась целая свита из дюжины шпиков. Стоило мне лишь открыть рот, как они засыпали меня самыми дебильными и похабными вопросами, какие только можно придумать.
– С мамкой ебёшься? – спрашивает меня лыбящаяся харя восьмилетнего мальчугана. – В жопу, да? Признайся! Ну-у-у, скажи: с мамкой ебёшься? Каково оно-то?
– С твоей – да, – спокойно отвечаю я. – Она вялая и толстая.
– А что ебёшься, ежели вялая и толстая? – спрашивает другой.
– Из жалости, – невозмутимо вымолвил я. – Серых китов надо уважать.
Этим, надо сказать, я того наглеца довёл до слёз.
Кстати, на меня он всё же наябедничал. Сказал, что я будто бы хочу изнасиловать серого кита, а заодно с ним и его маму.
Запомните это смехотворное обвинение! Оно ещё всплывёт дальше, хотя и в несколько другой форме.
В результате постоянных атак провокаторов мои речи больше стали походить на выступления stand-up-комика или сеансы троллинга в реале. Я же в свою очередь из оратора превращался в довольно-таки толстого тролля. Правда, в отличие от большинства других представителей этой прекрасной половины человечества, – я своим ремеслом занимался исключительно в офлайне.
А поскольку мои выступления были популярны и снимались на видео, – перепалки со всякими ябедами не забывались, а оседали в глубинах народной памяти и со временем превращались в анекдоты.
Вот так я стал героем школьного фольклора.
Анекдоты про самого себя я здесь рассказывать не буду. Все они однообразные и пошлые, сюжеты их выстроены исключительно на том, как я кому-то там сказал.
Фактически это и не анекдоты в привычном понимании, а смешные обрывки моих бесконечных диалогов с провокаторами.