Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
Так проходили месяцы.
В школе тем временем продолжались допросы.
Глава тридцать первая. Золото Кастро.
Первые несколько месяцев моего заключения прошли для меня как в тумане. Из тех двух месяцев, что я просидел в «Лефортово», – я нынче не вспомню решительно ничего. Ну, ничего важного по крайней мере.
Меня практически и не допрашивали. За всё время, что я провёл в тюрьме, прошла всего одна очная ставка. Это была ставка с Даминовым. Этот придурок сильно боялся и всё хотел выгородить себя. На ставку он пришёл вместе с отцом как несовершеннолетний.
Пару
Сокамерников у меня не было. Сидел я один в камере на трёх человек. В тюремный дворик нас выводили гулять камерами. Так что я гулял один.
Словом, интересными историями про тюрьму похвастаться я никак не могу.
Но вот минуло два месяца, и милостивый суд отправил меня под домашний арест. Вот тут уже началась реальная дичь.
В СИЗО у меня не было телефона. И вообще я не мог особо контактировать с внешним миром. Адвокат ко мне приходил всего пару раз. Беседовали мы с ним только в присутствии как минимум четырёх фсиновцев. Родителей пустили только на очную ставку. Ещё один раз я видел их в суде. Пообщаться нам тогда не дали.
Короче, сидя в СИЗО, я даже близко не знал о том, какая жесть творится в это время у нас в школе. А там был настоящий ад.
***
За то время, пока я сидел в тюряге, у нас в школе развернулась настоящая психическая эпидемия, вполне сравнимая с некоторыми средневековыми. Это был какой-то массовый психоз. Морок.
Собственно, началось-то всё это ещё раньше. Ещё до моего ареста. Но таких масштабов достигло лишь в то время, когда я сидел в тюрьме.
На протяжении трёх месяцев фээсбэшники пытали протоновскую школоту. И школота активно снабжала их сведениями. Правда, у всех этих сведений была одна большая проблема. Дело в том, что очень немногие из них соответствовали действительности.
Начнём с того, что наши школьники тут же рассказали фээсбэшникам, что я, оказывается, создал террористическую организацию численностью как минимум в тысячу человек, построил «где-то в Нижегородской области» целую автобазу, где сейчас находится около сотни машин, используемых террористами, установил связи с кубинской, ватиканской, французской, английской и немецкой разведками и получал от них деньги и оружие. Говорили, что это я координировал «Народную
Самооборону», что это я организовал теракты в Керчи и Архангельске и будто именно я готовил аналогичные теракты в Москве и Петербурге. Меня обвиняли в подготовке покушений на фээсбэшников и известных людей.
Короче, дело было труба.
Не все тогда осознавали, что эти бредни – лишь самое начало того кошмара, что затянется в общей сложности почти на два года.
Дело в том, что очень скоро детям стало скучно рассказывать про мои шпионско-террористические злодеяния. И они переключились на рассказы о моих магических способностях.
Причины у дальнейшего кошмара в принципе были понятны. Фээсбэшники допрашивали всех подряд по многу часов, требуя подробности моих преступлений. Дети ничего толком сказать не могли, а потому выдумывали. Кому-то из них просто нравилось выдумывать. Кто-то просто хотел из вредности отправить меня далеко и надолго. Очень скоро им надоели тривиальные байки про иностранную разведку, терроризм и наркобизнес, и они переключились на рассказы о всяких чудесах.
Говорили, что я умею гипнотизировать людей голосом и взглядом, а потому безопасности ради нельзя смотреть мне в глаза и разговаривать со мной. Говорили, что я умею вызывать духов и демонов, повелевать погодой, летать по небу на различных предметах (мётлах, диванах, обогревателях, телевизорах).
Рассказывали, что я могу превращать в животных и птиц. Так, Рустик Номад поведал фээсбэшникам совершенно феерическую историю.
По его словам случилось всё это в июне того же восемнадцатого года.
«Короче, мы с друзьями бухали, - начал на допросе свою историю Рустам. – Ну, как бухали? Так, побухивали немного. Ну, я там выпил пивка немного. Литров шестьвосемь, наверное, не больше точно. Шмалью закурил это дело. Ну, и пошёл я к остановке берегом. Иду я, иду по берегу. Шмаль курю. В руках у меня бутылка пива ещё. Ну, бутылку я допил. Решил её в реку выкинуть. Спустился на пляж. Кидаю, значит бутылку в воду. Она тонет. И тут на воде волны как поднялись! Из воды выдра вылезла огромная! Метра четыре в длину! И знаете, вся она такая была.. Антропоморфная… Ну, как человек, короче. Ну, то есть это как бы выдра, но вообще как бы человек. Она на берег выходит на задних лапах. А в передней лапе у неё бутылка была от пива. И так она мне громко говорит человеческим голосом: «Зачем природу загрязняешь?!». И знаете, выдра эта была – ну вылитый Нигматулин! Прям одно лицо!».
Рустика Номада потом посадили за то, что он помогал Тоне с распространением наркотиков. В отличии от высшего командования, он сбежать за границу не смог.
Посадили также и Семеновича.
Кстати, я ведь ещё не рассказывал вам про Семеновича.
Честно говоря, я даже не знаю, стоит ли рассказывать сейчас про Кирилла Семеновича. Книгу мою сейчас хотят напечатать. Надо готовить текст к печати, цензурировать его (в исходном-то виде его никто даже за границей не напечатает). Так что не знаю, рассказывать вам про этого урода Семёновича или нет.
В конце концов, Семенович – далеко не самый яркий из протоновцев, далеко не самый важный. Так, просто ещё одна мелкая сошка на службе то у Ангелины Летуновской, то у Антонины Боженко.
Однако я расскажу. Это важно. О таком надо рассказать.
Семенович был толстяк с детским личиком. Ростом он вышел. Был он хорош и высок. В пятом классе он имел рост 165 сантиметров. К седьмому квасу он вырос до
178. А в восьмом его убили…
Семёнович был тупой. Он был просто феноменально тупой. Он был тупее Глеба и Губкина вместе взятых.
Его история была грустной и нудной.
В пятом классе он сколотил банду еврейских гопников. Сколотил он её из своих корешей. История этой банды заслуживает особого рассмотрения. Это было грустное зрелище. И в то же время очень величественное.
Еврейские ребята собирались недалёко от школьных ворот, ныкались по окрестным подворотням. Они регулярно избивали прохожих при помощи арматурных прутов. Забирали кошельки, деньги.
Потом их подмяли под себя ударовцы. Гопники подчинились Боженко.