Теперь я стеллинг!
Шрифт:
— Десять дней?.. Что… что творится в городе, Ар Сильдориан Густаве, во имя Шестирукого?! — мужчина хрустнул кулаками и промолчал. Затем, точно бы преодолевая себя, ответил:
— Ничего доброго, Эр Стайн Патер. Беспорядки, грабежи, насилие… было несколько случаев, когда на себя пытались наложить руки. В городе невозможно находиться: давящий, тяжёлый дух пропитал каждый ррейхов уголок этой богом забытой Гелоны.
— Влияние Бога, которого призвал стеллинг, — побледнев, вжался спиной в стенку Патер. Его лицо было каменным. — И за десять дней… оно не развеялось?
— «Развеялось»? О нет, Эр. Мне кажется, оно только усилилось от разрухи, беспорядков и беззакония. Вана Ганидзе, достопочтенного слугу короля, зарезали на улице, точно какую-то крысу, посреди дня. Некоторые из солдат дезертировали, подались в разбой; говорят, не могут выносить этого голоса, что шепчет слова безумия… — седовласый (теперь) рыцарь с унылым видом покачал головой. — Только молитвой и милостию Шестирукого, Гелона ещё продолжает держаться хоть как-то. Вся надежда лишь на вас и ваши литании, Патер.
— Площадь!.. — на лице священнослужителя промелькнуло понимание, смешанное с испугом. — Но ведь!.. Какой силой должна была обладать эта тварь, чтобы превратить место своего призыва в источник скверны!..
— А вот это к вам вопрос, Эр Патер. Я опросил Эра Ганса… кстати, он до сих пор не может оправиться от своей травмы… — в этом месте оба представителя сглотнули и, сами того не сознавая, поелозили пятыми точками. — Он говорит, что тварь вела себя самым обычным образом, как все стеллинги: умоляла о пощаде, смирении, просила вернуть домой, её к сёстрам. В преступлении созналась сразу; повторно подтвердила после пытки мясом, когда её внутренность рвало наружу…
— Ар, вы ведь сами всё это протоколировали, изучали и одобряли…
— …и тварь ни разу, ни разу, не продемонстрировала и доли той наглости, что она показала на суде или на костре. Понимаешь?.. Что-то в ней изменилось после той кормёжки…
Наступило зловещее молчание. Пламя свечи тихо колебалось ровным потоком, давая на стене ближайшей к священнику две густые и фантасмагоричные тени, колыхавшиеся вслед за огоньком.
— Я вспомнил!.. — внезапно, на лице Эра возникло озарение. Его дыхание сбилось, а голос взволновался. — Стеллинги!..
— Стеллинги?.. — покосился на него Ар, подняв брови.
— Их было трое!.. Но город покинул всего один!
Ар Густаве поднял бровь, ожидая продолжения. Эр Патер сглотнул.
— Торговый день, когда эти богомерзкие твари приезжают меняться. В город вошло трое, но наружу до наступления темноты выбрался только один. Подробного описания я не знаю: вы же знаете, они все на одно лицо…
Молчание. Слуга короля хрустнул кулаками.
— Значит, я достану их описание из-под земли и не будь я Сильдорианом!..
Патер, ощутив волну ненависти, которая так и сочилась из слов, зачарованно закивал головой.
***
…превозмогая боль, страдания, здравый смысл и законы мироздания…
Систем! Не лезь под руку! Не видишь… у человека (стеллинга) это… как его… нет, вдохновение — плохое слово. Отаку вдохновляется… кхем, нет, не вдохновляется. Отаку отачит, во!
Как понимаете, я решил остаться на внеурочное время (правильней сказать «увлёкся»), продолжая с остервенелым упрямством изготовлять стрелы. В какой-то момент меня накрыло той самой волной транса, в которую впадает любой человек, обречённый заниматься долгое время монотонным трудом.
В последний раз у меня столь глубокий запар случился, когда я, снедаемый тоской в ожидании новинок, решил пересмотреть Хвосты Фей. Затариваться снедью, или алкоголем я в тот момент не стал: решил, ну, это ж не Кусок, не Хлорка, тут всё ж элементарно!.. Так вот: где-то серии эдак после тридцатой мой мозг выключился, а включился через несколько дней, и я с удивлением обнаружил себя в вусмерть замызганной квартире, с шумящей в ванне водой и ломящимися в дверь коммунальщиками. Попытка вспомнить что происходило внутри этого «пустого» отрезка, всякий раз вызывала жуткую головную боль. Соседи, после того, со мной почему-то не разговаривали целый месяц, обходили на расстоянии и даже вызывали священника на повторное освящение квартиры; коммунальщики были чуть более человечны и просто чистосердечно выставили мне счёт, взглянув на который, я с грустью пошёл в банк брать кредит… Печальный опыт, надо сказать, научил меня тому, что, де, анимехи-анимехами, но вы эта, закусывайте, батенька!.. Водочкой, коньячком, пивасиком…
Мои руки тряслись; по тонким белёсым пальцам скользили крупные капли пота, на которые уже, надо сказать, я внимания не обращал. Молоточек и колышек, которыми оббивали наконечник будущей стрелы, все насквозь пропитались сукровицей из лопнувших волдырей. Боли я не чувствовал, слава Богу, но каждый удар, даже маленький, отдавался в моих руках гудением. Сдерживая дрожь, отложил инструменты, после чего взглянул на результат своих многочасовых матов и трудов. Ну, один из.
Наконечник для стрелы
Материал
Качество — хорошее (+2)
Описание: …удивительно, но довольно сносный наконечник для стрелы. Внезапно.
Да, сучка, да! Папочка тебя сделал! Кто тут папочка? Я тут папочка!
Малый навык «Наблюдательность» поднял степень! Новая степень: 1/9.
Шта?..
— Поздравляю, Пятница-кун!
Совершенно неожиданно, я обнаружил себя затисканным Шестой, которая… стоп, а как она тут очутилась?
— А-а… Шестая?.. А что ты тут… как… — Шестая, заметив смятение на моём лице, хихикнула.
— Ты тут сидишь уже часов десять. Скоро время отбоя, ужин даже пропустила. А Вторая так старалась ради тебя!.. Даже выпросила у старшей по кухне дозволение готовить второе!..
Свернув многочисленные окошки, накиданные Системой (там было что-то важное! Зуб даю!), я представил картину: Вторая, готовящая… второе (и снова тавтологизмом пахнет, однако). Покосился на улыбающуюся сестру. Нахмурил брови.