Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
Шрифт:
– И ты его творец, – проговорил я.
– И ты, Островцев.
Последнее замечание я пропустил мимо ушей.
– Но зачем?
– Что – зачем? Зачем – День Гнева?
Невзоров дружески хлопнул меня по плечу.
– Ты чудак, Андрей. Если б апокалипсис не случился тогда, он неминуемо произошел бы позже, но в более изощренной форме. Люди заигрались, превратились в мусор. Нужен был веник. Ты помнишь Президента?
– Нет.
– А я помню. Это не всполох, я помню – и все. В отличие от тебя, в отличие от всех,
– Ну, конечно, ведь ты состряпал апокалипсис и, конечно, позаботился об укрытии для себя.
– Умный ты парень, Андрей, – засмеялся Невзоров. – И словечко «состряпал» как нельзя лучше подходит… Так вот, президента избрали на волне всеобщего желания «очистки». Его ждали как мессию, в вожди записали, в Моисеи, а он оказался сумасшедшим… Какая трагическая нелепость! Все его ужимки, блеск глаз, речи во время предвыборной кампании, принимаемые нами за признак гениальности, за огонь, оказались просто-напросто признаками шизофрении. Но это еще полбеды. Беда в том, что президент не был человеком.
Я перестал понимать Невзорова.
– В такие моменты народ исторгает из своего терзаемого тела гения. Этим гением волей судьбы оказался я. Видит Бог, я не желал этого. Мир стоял на пороге порабощения Искусственным Интеллектом… Внешне это никак не проявлялось, но я говорю тебе, как ученый. И единственным способом избегнуть диктата машин – было ввергнуть человечество в доисторический хаос и дикость. Новый мир уже создан, Андрей, и твои старания тщетны.
Усталость одолела меня. Хотелось сесть на пол, прислониться к шкафу и, ни о чем не думая, просидеть так до утра. Или уже утро?
– Ну, что скажешь?
– Ваш крест, или как тебя там, – проговорил я. – Ты создал этот мир, так пользуйся им на здоровье. Я устал, и больше не попытаюсь поставить палку в колесо.
– Отрадно. Но я хотел бы иного. Я хотел бы, чтобы ты присоединился ко мне.
– Этого не будет, ваш крест.
– Почему?
– Я же сказал, что устал.
Невзоров поиграл желваками.
– Жаль, черт подери. Ты мог бы быть мне полезен.
– Отпусти нас, ваш крест. Мы просто уйдем в Джунгли.
Он бросил взгляд на Марину.
– К сожалению, это невозможно. Вы несете угрозу Резервации и будете казнены.
– Мразь, – проговорил я, не испытывая никаких эмоций. – Просто мразь.
И опустился на пол.
9. Две клетки
Откуда-то сверху прилетела ржавая холодная капля и распласталась по щеке. Я словно и не заметил этого. Держась за железные прутья, смотрел перед собой. Там, в зарешеченной каменной нише, освещенной тусклой лампочкой, стояла Марина, так же как и я, ухватившись за шершавые от ржавчины прутья. Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Наконец, Марина сказала:
– Что нам теперь делать, Андрей?
Я не ответил.
– Они
Ее голос звучал равнодушно, мертво. Он испугал меня.
– Марина, не надо отчаянья. Я спас Лорд-мэра и не верю, что он не пощадит нас.
Лицо моей женщины немного просветлело.
– Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь…
Она дотронулась рукой до живота.
– Я знаю, Марина.
– Да?! Откуда?
– Из сна.
– Так я тебе снилась?
Счастливо засмеялась.
Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался женский смех.
По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, – смеяться в застенке, накануне казни… Сумасшедшая?
– Солдат, что на ужин? – спросил я.
– Тварка, конунг.
Марина попросила пить, и стрелок передал ей бутыль с водой. Я же принялся за тварку.
Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.
– Что слышно про нашу казнь, боец? – спросил я, прожевав мясо.
Стрелок вздрогнул, взглянул на меня.
– Вообще-то мне не положено разговаривать с заключенными, – нехотя ответил он. – В бараке болтают, что послезавтра, как раз перед большим походом на Тверь.
Послезавтра. Есть расхотелось. Я взглянул на Марину. Даже отсюда было заметно, что она изменилась в лице. Послезавтра…
– Ну, вы закончили? Можно забрать посуду?
Я протиснул между прутьями полупустую миску.
Стрелок, гремя жестянками, направился к лестнице. Перед тем, как захлопнуть дверь, щелкнул выключателем. Лампочка погасла.
– Марина?
– Андрей?
– Как ты?
– Все хорошо.
– Я что-нибудь придумаю, Марина, нас не казнят.
– Да…
Тьма. Тишина.
– Андрей?
– Да?
– Расскажи мне, что знаешь о смерти Христо и Букашки?
Бедная моя, мысли о казни не дают ей покоя…
– Я не присутствовал на их казни, но по рассказам, Христо и Букашка держались гордо. Христо пытался докричаться до издевающейся толпы, рассказать о Серебристой Рыбке. Перед тем, как упасть в небытие, он прокричал: «Будущее зависит от тебя». По другой версии, это было: «Будущее не зависит от тебя».
– Значит, он осознал, – голос Марины дрожал, – что мы не в силах ничего изменить… Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и ни о чем не жалею.
– Заткнись.
Марина умолкла.
– Ты лучше б рассказала, как очутилась на привязи Киркорова.
– Ревнуешь?
– Нет. Просто хотелось бы знать.
– Хорошо, расскажу. Хотя особо – нечего. Среди ночи в мою келью ворвались двое особистов и Киркоров. Киркоров сообщил, что уже год работает на Лорд-мэра и надел мне на шею эту гадость…