Тёплое лето в Бултыхах
Шрифт:
— Затем… В общем, дорогие мои и хорошие… Всем вам большое спасибо. Но спектакль закончился. Все. Всем спасибо.
— Лена, зачем в конце все портить?
— Почему «портить»? Сыграли все неплохо, особенно наша приглашенная звезда, Лев Аскольдов, поаплодируем! Ну, аплодируем, громче! Ну громче же!
— Лена!
— Господи…
Чуть не врезаюсь, машину заносит влево…
— На, попей еще.
Мотаю головой.
Пустое поле, лес вдали, машины проносятся.
Подходит мама:
— На, кофту накинь.
— Как сердце? — спрашиваю.
— А насчет нас с мамой, — говорит папа, — мы тут решили попробовать снова объединиться.
Я смотрю на них:
— А как…
— Мы с Адой давно уже как кошка с собакой.
Вот, значит, почему тогда приперлась. «Шарфик! Шарфик!» Бедная.
— А что раньше не сказали?
— Сами только вчера решили.
Проезжает грузовик. Автобус. Вспоминаю Гену. Он бы меня сейчас коньяком своим поганым напоил, и все было бы хорошо.
— Ну что, ты как, Леночка? Может, поедем уже? Ты в состоянии?
— В состоянии.
Сажусь за руль. Леник все сидел здесь, в мобильном копался.
Кладет мне ладонь на колено.
— Пристегнись, пикает.
Пристегивается, не убирая ладони. Ладно, пусть. Мне уже все равно.
Мама спит у папы на плече. Папа тоже посапывает. Вот нервная система, супер.
Еще одна эсэмэска. От Коваленка.
— Может, прибавишь скорость? — Леник смотрит.
— Ты тоже заметил?
— Уже минут пять сигналит.
Смотрю в боковое. «Жигуль» обшарпанный.
Снова мигает.
Прибавляю скорости, отрываемся.
«Жигуленок» исчезает.
Темнеет.
Леник шепотом:
— Лена, надо поговорить.
— А зачем?
Гладит меня по щеке, шее.
— Граждане пассажиры, не отвлекайте водителя… И тут — не надо… Хочешь, чтобы я во что-то врезалась, да? Ну не надо здесь. Родители же, ну…
Ну что с этими его руками делать? Ладно, сижу, терплю.
— Лен… Еще прибавь.
— Что?
— Догоняют.
— Может, остановимся?
— Нет, не надо. Это, наверное… которые нас в Бултыхах пасли.
— Думаешь, это…
— Я же специально, говорю, все время за тобой ходил.
— Так. Если ты хочешь, чтоб оторвались, убери руки. Вот так.
Блин!
Железнодорожный переезд, шлагбаум, торможу.
— О-х…
Родители открывают глаза. Леня смотрит в потолок.
«Жигуленок» тормозит сзади.
Дверца распахивается, выскакивают какие-то мужики.
Из «жигуленка» почти вываливается Генка. Голова в бинтах.
Бегут к нам, волоча Генку.
Генка машет букетом роз в забинтованных руках.
Долго ищу ключи.
Нащупываю, вытаскиваю. Падают. Руки трясутся.
Поднимаю. Смотрю на дверь. Нет, ничем не обмазана. Чистая.
— Ну вот и дома…
Вожусь с замком.
Нет, изнутри. Лешка, значит, уже приехал.
Звоню, шаги за дверью.
Стоит заспанный.
— Привет! На, сумку возьми…
— Привет, мам.
Что это с ним, уже года три «мама» не говорил. Берет у меня сумку.
— Что стоишь? Иди, отнеси, в комнату мне.
Сейчас выдаст что-нибудь свое фирменное.
Нет, идет, относит. Молча.
— Леш… Все нормально?
— Что?
— Хорошо съездил?
— Супер. Я тебе тоже сбросил.
Что «сбросил»? Фотки. Стягиваю куртку, кеду пытаюсь ногой снять.
— А что мне не звонил?
— А у нас мобильные, по правилам, собрали, мы же крестоносцы, я тебе
эсэмэску бросил.
— Эсэмэску? Да… — прохожу по коридору, на кухню. — Слушай, а что у нас так чисто, а? Сына, ты что, сам… убрался?
— Не, это Лена. А я ей помогал.
— Какая… Лена?
— Из 11-го «Б». Моя девушка. Я ее в лесу от дракона защитил.
— А, от дракона... Понятно.
— Ну, это по игре, короче, такие правила.
— Не, я поняла. Ты ее спас от дракона, и она пришла и вылизала нам всю хату…
— Мам, что с тобой? Она очень хорошая. И у нас серьезные отношения.
— Ты с ней… Вы с ней уже…