Теплое местечко на двух стульях
Шрифт:
— Ну, это уже не ко мне, — торопливо заметил Дык. — Ищи других дураков.
— Придется поискать, — вздохнула я устало и, потрепав на прощанье бедную таксу по голове, засеменила к двери.
…Вырвавшись из халупы Дыка на свободу, я вернулась в свою машину, где еще раз просмотрела добытую для меня информацию. Ни одна фамилия в лежащем передо мной списке не была мне знакома. Зато кого-то наверняка должен был знать Гарик Папазян. Я вообще удивлялась, сколько людей он помнил визуально и по фамилиям, а порой даже знал их полную биографию. Казалось, что он не в милиции, а в каком-то
Воспоминания о Папазяне вызвали у меня непроизвольный вздох. Я прекрасно понимала, что он вряд ли согласится помочь, не будучи уверенным в моем согласии на встречу с ним. Очевидно, на этот раз придется согласиться, иначе я ничего не узнаю, а самой всех проверять просто нет времени.
В общем, я извлекла из сумочки сотовый и набрала номер Папазяна. Гарик ответил не сразу, а минуты через три.
— Гарик, это Татьяна. Ты сильно занят?
— Для тебя? — усмехнулся он. — Нет, конечно. А что? Неужели моя принцесса решила выделить мне минутку?
— Почти угадал, — обрадовала я его. — Только придется сначала кое-что сделать.
Гарик что-то проворчал. Я не стала переспрашивать и сразу приступила к разъяснению, что конкретно от него требуется. Папазян молча выслушал мою просьбу, вздохнул и, конечно же, согласился помочь. Мы договорились, что сейчас я перешлю весь список по факсу в его отдел, а часика через полтора мы встретимся в кафе «Бриг». На том и распрощались.
Я отправилась искать расположенный где-нибудь поблизости компьютерный салон, в котором за определенную плату можно было воспользоваться факсом.
Мы сидели в кафе напротив друг друга. Гарик пожирал меня похотливым взглядом. При этом он еще умудрился захапать мою руку и теперь поглаживал ее своими шершавыми пальцами. Я едва сдерживалась, чтобы не вырвать свою руку и тем самым не испортить всего: если Папазян разозлится, он ничего не расскажет.
— Сегодня я самый счастливый человек на свете, — прощебетал Гарик, в очередной раз поцеловав мои пальчики.
Я мило улыбнулась и попыталась вернуться к интересующей меня теме, которую Папазян намеренно отодвигал на задний план вот уже двадцать минут.
— Гарик, ты ведь так и не сказал, узнал ли что-нибудь о тех людях.
— Возможно, но сейчас меня интересуешь только ты, Таня, — прошептал Папазян, придвигаясь ближе. — Я даже готов простить твою занятость и то, что ты вспоминаешь обо мне, лишь когда требуется моя помощь. Согласись, для такого горячего мужчины, как я, это даже обидно.
— Гарик, ну ты же знаешь, я не склонна к романтике. Меня интересует только работа. А ты, — я слегка нахмурилась, — своим нежеланием говорить ее тормозишь. Я могу и обидеться.
— Хорошо, тогда давай найдем компромиссное решение, — предложил Папазян. — Я отвечу на все твои вопросы, а взамен…
Догадываясь, что последует далее, но не имея никакого желания это слышать, я перебила Гарика, заметив:
— Неужели ты забыл, что я не терплю никаких обязательств? Я — птица вольная, глупо требовать от меня каких-то гарантий.
— Вы раните мое сердце, Таня, — изобразил обиду Папазян и даже немного отстранился, оставив наконец в покое мою бедную руку.
Я едва не рассмеялась, прекрасно понимая, что раню ему вовсе не сердце, а иную часть тела. Но это меня меньше всего волновало.
— Так, значит, мы договорились, — снова заговорила я. — Никаких обязательств. Но надежда всегда есть. Так что там с этими мужчинами? Кто из них чем занимается, какие грешки на душе имеются?
Гарик, насмешливо приподняв один уголок губ вверх, обиженно пробурчал:
— Тебе есть дело до всех мужчин, кроме того, который сейчас перед тобой. Впрочем, ладно, работа есть работа. У меня и у самого не так много времени.
«Вот и отлично», — мелькнула у меня в голове мысль, и я вся слегка напряглась, приготовившись слушать. Гарик достал из кармана тот самый листок, что я ему переслала, и положил перед собой. Я мельком взглянула на список, успев заметить, что Папазян сделал на бумаге какие-то ему одному понятные пометки на своем родном языке. Я подняла глаза на Гарика, и тот заговорил:
— Вот этот тип, — он ткнул пальцем в первого по списку, — доктор. Ни в какой клинике не работает. Несколько лет назад оформился как частник и теперь срубает нехилые бабки, лечит всяких там многоуважаемых толстосумов.
— А он может быть личным врачом Василия Архиповича Ананьева? — спросила я.
— Вполне, — не задумываясь, ответил Гарик. Потом немного подумал и добавил: — Я тут на днях случайно узнал, что этот твой Ананьев, про которого ты у меня еще в прошлый раз спрашивала, болен раком. Говорят, ему жить осталось всего чуть-чуть. Так многим интересно, кому же он оставит огромное наследство.
— А разве у него нет наследников? — удивилась я, вспомнив про своего Ивана Васильевича.
— В том-то и дело, что нет, — развел руками Папазян. — Точнее, у него есть ребенок, но они то ли в ссоре, то ли вообще никогда не общались. А других родственников нет.
— Уверен? — переспросила я на всякий случай.
— Абсолютно, — ответил Папазян. — Можешь даже не сомневаться. Я ведь никогда тебе левой, непроверенной информации не поставлял.
— Это правда, — согласилась я. И тут же сделала Папазяну комплимент, решив, что он его заслужил: — За это-то я тебя и люблю.
— Повтори еще раз, — попросил Гарик.
— Что повторить? — не сразу поняла, о чем идет речь, я.
— То, что ты только что сказала. Те самые слова, что слаще меда…
— А, ты про то, что я тебя люблю, — улыбаясь, выполнила просьбу Гарика я, но, чтобы он не слишком уж обольщался, тут же добавила: — Как друга я тебя люблю и обожаю.
Папазян разочарованно вздохнул, но не стал более ничего комментировать, а вновь вернулся к моему списку:
— Другие мужчины в основном — менеджеры или управляющие разных казино и игровых залов. Если не ошибаюсь, большая часть этих самых заведений принадлежит все тому же старику Ананьеву. Вот эти двое, — Гарик вновь ткнул своим массивным пальцем в лист перед собой, — банковские служащие. Про одного я ничего не знаю, а вот второй, по слухам, — игрок по натуре. Обожает играть в рулетку, но особым везением не отличается.