Тёплый ключ
Шрифт:
Витька опять промолчал. А что ему говорить? Гриша и Лёнька отлично видели, что нечего.
— Так за что же? Скажи, не трусь.
Витьке нельзя говорить такие слова. Он сразу же вскинул голову, набычился. А Гриша испугался: вдруг теперь Толя ударит Витьку? Да от Витьки ничего не останется. Гриша сказал скороговоркой:
— Ты, Толик, самый сильный в школе. Витя поспорил, что не побоится тебя…
— Да? — Толя Гончаров встал с чурбачка и упруго шагнул к Витьке.
Витька не отступил. Лишь быстро прикрыл
— Мир?
— Мир, мир! — сразу же закричали Гриша и Лёнька.
— Мир, — сказал Витька и облизнул губы. Он вложил свою руку в пятерню Анатолия и тут же скорчился, скривился, несколько раз переступил с ноги на ногу, закряхтел, надулся, как пузырь, — вот-вот лопнет. — Пусти, больно…
— Разве? — невинно спросил Толя Гончаров. — Извини, я не рассчитал, хотелось покрепче пожать твою мужественную руку. — Он разжал пальцы и снова уселся на чурбачок. — Садитесь, пацаны, потолкуем.
Гриша и Лёнька сразу же охотно сели на пустой ящик, а Витька остался стоять; он переступал с ноги на ногу, потирая правую руку.
— Ты смелый, Витя, — сказал Анатолий. — Это я признаю. Но твоя смелость, понимаешь, какая-то шиворот-навыворот. Ведь посмотри, что получается? Мне ты разбил губу? Разбил. Ни за что, просто так, за здорово живёшь. Гале Бровкиной сунул за ворот лягушку; нашёл кого обижать, она ведь девочка, сдачи дать не может. А Грише приказал два дня не есть, да ещё подвесил голодного за ноги. А для чего всё это?
Гриша и Лёнька посмотрели друг на друга: «В самом деле, для чего?»
А Толя усмехнулся и продолжал:
— Прежде, чем сделать что-нибудь, надо подумать. Думать должен каждый. Этой способностью, между прочим, и отличается человек от животных — от свиньи или от барана, например.
Толя вынул из кармана пальто яблоко и сунул его Грише.
— На, подкрепись, несчастный голодающий.
Комар захихикал. Витька всё хмурился; он тёр и тёр свои пальцы, хотя они, наверно, уже не болели.
КТО ПОЛЕТИТ В КОСМОС
Витька сидел за своей партой задумчивый какой-то. Не вертелся, как обычно, не шептался с Лёнькой, не зубоскалил, не стрелял через трубку бумажными шариками, а на переменке не толкался и не дал никому ни одной подножки.
И это было так не похоже на него, что все удивились. Галя Бровкина даже спросила, не заболел ли он?
Галя спросила это не просто, а насмешливо, с улыбочкой. За такую улыбочку Витька влепил бы подзатыльник кому хочешь. А тут не влепил. Даже ничего не ответил.
— Чего ты к нему лезешь? — вмешался Лёнька Комар. — Вот я сейчас тебе…
Он хотел было схватить Галю за косу, но Витька неожиданно поймал его руку.
— Чего ты, Вить?
— Ничего… — пробормотал Витька.
Комар удивился. Да и Галя —
— Чего ты, Витя?
А Витька, не дождавшись конца переменки, ушёл в класс и уселся за свою парту.
Должно быть, и Полина Павловна заметила, что с Витькой творится что-то необычное. Она частенько поглядывала на него, но ничего не спрашивала. И только под самый конец урока вдруг вызвала Витьку к доске.
— Возьми мел, Витя, пиши…
И учительница продиктовала такую фразу: «Кто полетит в космос».
Ребята сразу притихли, начали переглядываться, — это что-то новое, интересное. А Витька насторожился.
— Ну, что же ты, Витя? Пиши.
Витька написал крупными буквами: «КТО ПОЛИТИТ В КОСМОС».
Полина Павловна мельком взглянула на доску и повернулась к классу.
— Кто может ответить на этот вопрос?
Первым поднял руку Гриша.
— В космос возьмут только сильных и смелых.
— Так. А ты, Галя, что хочешь сказать?
Галя Бровкина встала, отбросила за спину косу. Посмотрела сначала на доску, а после на Витьку; на этот раз без улыбочки.
— В космос возьмут таких, во-первых, кто пишет без ошибок. Ведь правда же, Полина Павловна?
Все ученики дружно засмеялись. И учительница улыбнулась.
— Правда, Галя. Молодец, садись. А ты, Витя, подожди, поправь прежде ошибку: надо писать — полЕтит.
Витька покраснел, запыхтел. Исправил ошибку и поплёлся на своё место.
А учительница продолжала улыбаться.
— Так кто же из вас, когда станете большими, хотел бы удостоиться такой чести — полететь в космос?
Оказалось, что все хотели бы полететь. Даже коротышка Коля Трещёткин, который носит очки, потому что близорукий. Даже бледненькая Тася Смирнова, которая чуть не каждую неделю ухитряется простуживаться и таскает с собой по два носовых платка, — и та подняла руку.
Ребята оживлённо заспорили между собой — кого возьмут, кого не возьмут в космонавты. Колю Трещётку, пожалуй, возьмут: он хотя и близорукий, зато в радиокружок ходит; Лиду Васильеву тоже могут взять: она фотографировать умеет, у неё есть «Смена-3». А уж Тася Смирнова не полетит: её просто мама не пустит!
Вот о чём говорили ребята. А Полина Павловна смотрела на своих учеников добрыми серьёзными глазами, и в классе постепенно стало тихо.
И тогда учительница сказала:
— Перед приёмом в отряд космонавтов каждого из вас обязательно спросят: а каким ты был в школе? Помогал ли в беде товарищу, не обижал ли слабых и маленьких? Не тратил ли ты время попусту на глупые выходки, от которых для окружающих только вред?
Так говорила Полина Павловна. И при этом она ни на кого в отдельности не смотрела. Она смотрела на весь класс, а все смотрели на неё и слушали. Только Витька смотрел куда-то в сторону.