Тернистый путь
Шрифт:
— Давай позовем сюда самого Сидорова, — вдруг сказал парторг Семен Семенович, — позовем и прямо спросим — в чем дело?
— Не скажет он!
— Смотря как с ним говорить. Ты только мне не мешай. Он парень простой, хороший, я из него быстро все выпытаю. Звони!..
Николай Петрович позвонил Зое Владимировне и приказал ей позвать к нему Сидорова.
— Слушай, товарищ Сидоров, — ласково сказал парторг, когда заведующий сектором уселся на предложенное ему кресло. — Вот сидели
— Я не певица, чтоб стесняться, Семен Семенович, — улыбнулся загадочный Сидоров. — Николай Петрович ничем меня не обидел.
— Тогда, выходит, я тебя обидел?
— Нет, не выходит, Семен Семенович.
— Скрытный ты, Сидоров, — вздохнул парторг, — я тебя спрашиваю, как борец борца, — а ты отвиливаешь… Мы здесь люди свои, все останется между нами, — скажи по-дружески: почему ты так резко выступил на собрании?
— Странно ты как-то ставишь вопрос, Семен Семенович. Да просто так выступил. Потому что так думаю. Ведь это же все правда, что я говорил.
— Значит, просто так выступил?
— Просто так.
— Ну иди тогда, Сидоров, — печально сказал парторг Семен Семенович, — иди. Просто так иди. Бог тебе судья, как в старину говорили.
Когда Сидоров ушел, директор Николай Петрович первым нарушил молчание.
— Вот видишь, я говорил, что не скажет, — он и не сказал.
— Давай думать дальше, Николай Петрович.
И они стали «думать дальше».
НА ДВОРЕ
На дворе, уткнувшись носом в стену, стоял и громко плакал мальчик лет шести-семи. На нем была шапка с длинными, неподвязанными ушами и валенки, послужившие, видать, верой и правдой не одному поколению мальчишек.
Плакал он так горько, что я не выдержал:
— Ты чего ревешь?
Молчание. Новый поток слез.
— Ага, я понимаю. Ты делаешь каток — поливаешь снег. Молодец, Вася.
— Я не Вася, а Сережа.
— Очень приятно познакомиться. Чего же ты ревешь, Сережа?
— Так.
— А все же?
Молчание. Всхлип и снова поток слез.
— Может быть, тебя кто-нибудь обидел?
— По…би…ли!..
— Кто?
— Ребята по…би…ли!..
— За что же они тебя побили, Сережа?
— За то, что я фашист.
Не каждый день встречаются на московских дворах семилетние фашисты, ревущие в три ручья. Заинтересованный, я продолжал допрос с пристрастием.
— Зачем же ты, несчастный, подался в фашисты?
— Я не подавался. Они меня сами так поддали, что я аж полетел,
— Это не ответ, Сергей. Отвечай точно, почему ты стал фашистом?
Сережа всхлипнул, вытер нос болтающимся ухом своей шапки и, тяжело вздохнув, сказал:
— Я потому стал фашистом, что я на нашем дворе самый маленький.
— Точнее, Сергей.
— Я точно. Никто не хочет быть фашистом, когда мы в войну играем. Никто. А меня заставляют и бьют потом. Петька уже четыре раза Буденным был, а Чапаевым — так это даже и не сосчитать. А я все Гитлер да Гитлер.
— Трудно быть Гитлером-то, Сережа?
— А то легко! У Петьки кулак больно тяжелый. Ка-ак даст, не очухаешься! Его все на дворе боятся. Говорят, что у него свинчатная ладошка.
— Так. Плохи твои дела, Сергей.
Сережа всхлипнул и ничего не ответил.
— А сегодня ты кто, Сережа?
— Сегодня они меня Франком хотели сделать. Испанским. Велели мне на Мадрид наступать, а я убежал и спрятался здесь. Они меня ищут теперь.
— Найдут ведь, пожалуй.
— Найдут! С Зинкой я бы еще справился. И с Юркой у нас так на так выходит. А у Петьки кулак свинчатный. Он ка-ак даст!.. Ай, вот они, вот!
В глубине двора показались два мальчика и худенькая девочка в капорчике, с красным крестом на рукаве шубки.
— Бей фашистов! — пронзительно закричал передний мальчик в старом красноармейском шлеме со звездой и ловко попал снежком прямо в нос моему собеседнику.
Не принимая боя, мятежный генерал Франко громко заплакал и бросился наутек.
Я задержал стремительное наступление ополчения народного фронта.
— Нехорошо так, ребята, — сказал я, — почему у вас Сережа отдувается всегда за фашистов? Пусть сегодня она (я указал на девочку в капорчике) будет генералом Франко.
— Какой вы странный! Разве вы не видите, что я Долорес, — сухо ответила девочка в капорчике и, указав на красный крест на рукаве шубки, прибавила — И потом, я лазарет еще.
— Ладно. Тогда пусть он будет Франко, — я указал на мальчика в красноармейском шлеме.
По всем признакам, это и был знаменитый Петька со свинчатным кулаком.
Мальчик в красноармейском шлеме презрительно усмехнулся:
— Как же я могу быть Франком, когда я всех на дворе сильнее? Я их всех на одну руку беру.
— Тогда ты будь Франко, — предложил я второму мальчику, в лыжном костюме.
— Не хочу.
— Сережа тоже не хочет.
— Захочет! Эй, Сережка, где ты там? Я тебе три ириски дам. Побудь Франком сегодня.
Никто не ответил.