Тернистый путь
Шрифт:
Увидев радостно-возбужденное Яшино лицо, опытная вдова сразу сообразила, что сосед пришел не затем, чтобы перехватить «до получки». Что-то с ним случилось большое, хорошее. Но что именно?
Сгорая от любопытства, она спросила:
— Что это вы, Яшенька, сияете как именинник?
— А у меня, Мария Игнатьевна, действительно именины! — напыщенно ответил киноактер. — Только именины сердца, как говорил Манилов у Гоголя. — Может быть, это говорил и сам Павел Иванович Чичиков, не помню. Но дело не в Чичикове!
— Господи помилуй, зачем вам Степка понадобился?! Если для киносъемок, то не дам. Он — собака с повышенной моторностью. И вообще очень нервный. Его ваши режиссеры могут до сумасшествия довести!
— Успокойтесь, Мария Игнатьевна, не для киносъемки. Видите ли… меня сейчас придут фотографировать для одного журнала. И я хочу сняться со Степкой на руках.
— Почему именно со Степкой? — удивилась вдова.
— Ну не вас же мне держать на руках, Мария Игнатьевна, милая! — усмехнулся Яша.
Он сел на диван рядом со Степкой и небрежно погрузил свою ладонь в его белоснежную шелковистую шерстку.
— Я, Мария Игнатьевна, считаю, что наш брат молодой киноактер должен быть прежде всего организатором. Что такое успех? Это сначала организация, а потом уже талант и все прочее. Если у тебя нет организаторской жилки, то так и пропадешь в безвестности, как последняя собака. Но меня, Мария Игнатьевна, на козе не объедешь!.. Понимаете? То-то и оно!
— Да, но Степка-то мой при-чем тут?
— Мадам Слава, Мария Игнатьевна, это оч-чень капризная дама. И если уж я заставил ее обратить на меня — по-настоящему в первый раз, заметьте! свое благосклонное внимание, значит, я должен, так сказать, закрепить его как следует. Просто так сняться — скучно и неинтересно. Таких снимков сотни. Они мелькают, но не впечатляют, не остаются в памяти у благодарных современников… На Западе, Мария Игнатьевна, кинозвезды это хорошо учитывают. Взгляните на их снимки. Всегда найдете какую-нибудь впечатляющую деталь. Какого-нибудь там ребеночка, собачку, кошечку, попугайчика. Они утепляют снимок и обостряют его восприятие. Снимок не входит, а как бы вонзается в сознание читателя. Психология рекламы, Мария Игнатьевна, — великое дело. Я это хорошо понимаю, меня на козе не объедешь!.. Так я возьму Степку! На двадцать минут, с гарантией?
— Ну… берите!
— Ого, уже звонят. Пошли, Степан!
Киноактер подхватил покорного Степку поперек
тугого пуза и выбежал из комнаты.
…Цветной снимок в журнале получился просто великолепный. Яша Суренский со снисходительной улыбкой юного гения смотрит куда-то вдаль. А у него на коленях важно сидит шарообразный белый, как пена морская, Степка и тоже улыбается, нахально вывалив наружу длинный красный язык. На продувной Степкиной морде написано: «Я хоть и собака, но меня тоже на козе не объедешь!»
Снимок произвел должное впечатление. Яшу поздравляли, Яшу обнимали, Яше звонили по телефону Казалось, долгожданный успех был налицо. И только одно огорчало и даже бесило тщеславного Яшу Суренского поздравлявшие, обнимавшие и звонившие почему-то больше говорили о Степке, чем о нем. Комплименты расточались главным образом в Степкин адрес. Яше приходилось буквально выворачиваться наизнанку, чтобы при встрече с поздравителями направлять разговор в нужную ему сторону.
— Видел твой снимочек. Удивительно физиономия симпатичная… у твоей собачки.
— А подпись под снимком читал? Хвалят меня, знаешь ли!
— Да, да! Читал! Сколько лет?
— Мне? Двадцать три.
— Нет, собачке.
— Собачке три года. Очень строгий критик, между прочим, подпись написал.
— Как зовут?
— Критика?
— Нет, собачку.
— Собачку зовут Степкой. В общем… вот… отмечен!
— А на снимке отметин не видно. Он весь такой беленький, пушистый, как игрушечный. Кланяйся ему!
…Как-то вечером Мария Игнатьевна, Степкина хозяйка, позвала Яшу Суренского к коммунальному телефону. Актер снял трубку и услышал низкое контральто, почти бас.
— Вы киноактер Суренский?
— Да! Кто это говорит?
— Говорит… Софья Павловна Петрушинская. Я только что увидела ваш снимок в журнале. Товарищ Суренский, это судьба. Приезжайте сейчас же ко мне, я вас умоляю!..
— Простите… зачем?
— Я уверена… сердце мне подсказывает, что мы… будем взаимно счастливы. Запишите адрес!
Через полчаса побритый, надушенный, в новеньком костюме и свежем галстуке Яша Суренский уже катил в такси на край города. Сердце его сильно билось, в голове порхали самые соблазнительные мысли.
Большой старый дом с колоннами. Одним духом киноактер взлетел на третий этаж. Позвонил два раза, как было условлено.
Дверь отворилась, и перед Яшей предстала… ужасная помесь старой графини из «Пиковой дамы» с гоголевской Коробочкой. На руках у этого жалкого созданья сидела маленькая несчастная белая собачонка с тухлыми глазами.
— Не убивайте меня! — страстным контральто сказало созданье. — Скажите, что я не ошиблась в своем предчувствии. Он мальчик?
— Кто… он?
— Ваш песик — мальчик, жених?
— Да, он кобе… то есть это… мальчик, так сказать.
— Боже мой, какое счастье! Ведь я пять лет не могу найти достойного жениха для моей девочки. Давайте породнимся, товарищ Суренский. Посмотрите на нее. Ведь правда — прелесть!
Она поднесла невесту с тухлыми глазами к самому Яшиному носу. Ошеломленный киноактер посмотрел на ко всему равнодушную белую собачонку — по всем признакам она была одних лет со своей хозяйкой — и взорвался.