Терновый венок надежды
Шрифт:
***
Внизу что-то шаркнуло и тут же послышался хруст. Мгновения... долгие, тягучие, опровергая упования.
Неужто крыса или птица?
Резким рывком спустилась я вниз и замерла посреди зала. Ну же, гость, яви своё лицо. Яви себя, не скрывайся!
Внезапно дуновение ветра - и над письмом (что я заранее предусмотрительно оставила здесь, на мраморном полу) склонилась неопознанная особа в черном балахоне, длинною до пят, и с, частично скрывающем облик, едва ли не по самые глаза, капюшоном. Шаг ближе, обойти и присесть рядом.
Пытливый, полный
Глаза. Сквозь пышные заросли седой растительности на лице (усов и бороды), я узнала его.
Узнала. Эта доброта до сих пор сочилась наружу, даже не смотря на то, как жестоко на лице полосовала пытки свои жизнь. И я ее никогда не забуду. Не забуду ее, эту доброту, ведь именно она меня провела тогда, напутствовала... в последний, такой долгий, путь.
Аккуратно развернул конверт и достал эпистолу.
Мой взгляд скатился на строки, и невольно стала вторить губам старика.
"В ам известна моя история, а потому не серчайте на это мое недоверие и предосторожность. Если Вы - действительно , тот, кем назвались, я буду премного благодарна и счастлива встретится с вами лично . Но не сейчас. П режде, всё же хочу убедит ь ся, что за этими надеждами не стоят злые умыслы других людей и их подлый обман. А посему жду вас завтра около полуночи на том месте, где мы впервые встретились много-много лет назад. Жду и уповаю на искренность и правдивость происходящего.
Ваша В."
... на глазах мужчины заблестели слёзы.
Резво смахнул их рукой.
Нелепо облокотился ладонью об пол и неспешно, с немалым усердием встал, выровнялся на ногах. Быстро спрятал в потайной, внутренний карман письмо. Вытрусил пыль с балахона и, в очередной раз вытерев слезы, поправил на голове капюшон.
Разворот - и торопливо пошагал на выход.
Покорно подалась и я за ним.
***
Уверенно пересек двор и пошагал к дороге. Там, недалеко от того места, где когда-то я оставляла привязанным своего скакуна, стояла лошадь старика.
Но едва он подошел в животному, как вдруг резко обернулся:
– Кто здесь?
– испуганно вскрикнул и тут же уставился мне в глаза.
– Вы? Я... я думал...
– Вы меня видите?
– пораженная до глубины души, сухим голосом проговорила.
– Д-да, конечно, - замялся тот, не понимая толком смысл постановления вопроса.
– Как Вы? Вы живы! Господи, Вы живы, Виттория, - резкий шаг ближе и тут же хотел в сердцах схватить меня за руку, но только что и поймал, так это воздух.
Побледнев. Нервно заморгал и испуганно отступил, подался немного назад.
(невольно закачала я головой)
– Не бойтесь, это - я. Хотя и не совсем такая, которой вы рассчитывали меня увидеть.
– Что с вами? Вы умерли?
– Нет, - спешно опровергла и тут же нежно улыбнулась, пытаясь успокоить старика, пока тот в ужасе не кинулся от меня прочь.
– Я жива, просто... умею кое-что немного больше, чем прежде.
– Я сплю?
– Нет, что вы!
– невольно рассмеялась я. Шаг ближе. - Я не знаю, как всё это правильно объяснить, сказать. Но я жива и жду вас. Но силы мои на исходе. Я умираю, и мне нужна ваша помощь.
– Д-да, конечно. Куда ехать? Что могу сделать?
Усмехнулась. Счастливо так, сладко... Я нашла.
Я... нашла... его!
***
Учтиво объяснив, как добраться до трактира, в котором остановилась, я тут же, спешно, покинула своего друга, уповая на того скорый, непосредственный визит.
Я чувствовала, что теряю контроль.
Видение тает... А голод добрался уже и до призрачности.
Вернуться в тело... и целиком ощутить, то, от чего так нерассудительно пыталась сбежать: вмиг налилась болью и слабостью.
Сил не хватало даже встать. Как же я могла так просчитаться? Ведь если бы не удача, не только не видеть мне больше Ара, но и не жить вовсе...
Веки распахнулись, руки дрогнули, но голову от подушки оторвать так и не смогла.
Моментально по жилам растеклась власть Смерти, пуская свой яд, леденя конечности и обездвиживая их...
...
– Она просила ее не беспокоить!
– послышалось за дверью.
– Синьора умирает. Я - священник. Я должен исповедать ее.
Скрипнула дверь. Тихие, мягкие шаги.
– Оставьте нас, пожалуйста, - обратился старик к хозяйке трактира.
А та, видимо, все-таки удостоверившись в словах незнакомца, пытливо рассмотрев меня через его плечо, немного помялась у двери, но всё же покорилась и вышла.
(тихо шепча молитвы и судорожно крестясь)
Резко прильнул, дернулся ко мне. Присел рядом.
– Господи, Виттория, что с Вами?
(пытаюсь, пристыженная, улыбнуться)
– Я не знаю... как питаться, не убивая людей.
– О, Пресвятая Богородица, - в ужасе закрыл глаза.
– Сколько вы не ели?
– Недели две... три.
(лицо его вытянулось от страха, перекрестился от ужаса)
Резко спохватился. Встал, дернулся к столу.
– Это невероятно. Невероятно, - бормотал себе под нос, словно заговор.
– Как вы вообще выжили...
(что-то достал из своей сумки и стал звенеть посудой на столе)
Я слышал, чтобы неделю не ели. Но две, три? Любой другой уже бы сошел с ума. Инстинкты бы побороли разум и заставили взять своё. Причем в самой отвратной, открытой, бесстыдной форме. Но вы...