Терпкий запах тиса
Шрифт:
— Мамонт, ты ничего не купила? — выскочили в прихожую двойняшки. — В холодильнике мышь повесилась.
— Забыла, — кивнула я сконфуженно. — Держите деньги, сгоняйте быстренько.
Вадим стоял чуть поодаль, глядя на меня с притворным негодованием.
— Трудоголик несчастный! — сказал он, когда дверь за мальчишками закрылась. — Надо было тебе не звонить и уехать без тебя.
Я подошла к нему, обняла, прижалась крепко-крепко.
— Я тебя очень сильно люблю.
Вадим посмотрел на меня удивленно, потом растянул складки на моем платье, плотно обтянув тканью талию.
— Слушай, может, ну ее на фиг, Испанию эту? Давай отправим пацанов обратно на дачу и будем весь отпуск делать девочку? В том месяце не получилось, попробуем снова.
— А что нам помешает в Испании? Парней на пляж, а сами…
Он заставил меня замолчать поцелуем, руки пробрались под платье.
— У нас есть пятнадцать минут прямо сейчас…
Вечером, когда мы уже сидели в самолете — мы вдвоем, двойняшки через проход, — я вдруг заметила в выражении лица Вадима что-то такое… неуловимо похожее на тающий запах тиса.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросила я.
Он вздохнул, со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Хотел после отпуска. Чтобы не расстраивать. Все-таки твоя лучшая подруга. Но раз уже ты догадалась…
Выслушав его, я достала телефон. Отправила Маринкин номер в черный список и удалила из записной книжки. А потом положила голову на плечо Вадима и закрыла глаза.
Эпилог
Я сидела на краю ванны и смотрела на телефон, в котором запустила таймер. Для подстраховки на пять минут, а не на три. Первый тест, между прочим, по цене бриллиантов, оказался бракованным, ни плюса, ни минуса так и не показал — вообще ничего. Поэтому я купила еще два, самых простых, картонных. Одна полоска или две полоски.
Задержки набежало уже пять дней. Такого у меня никогда не было, все всегда работало, как часы. Во всяком случае, на моей памяти. Потому что, как удалось выяснить обходными путями, в июле мы уже понадеялись зря. Тогда было четыре дня, видимо, после отмены таблеток. Все, что произошло в этой реальности между днем рождения и серединой августа, словно в черную дыру провалилось. Разумеется, только для меня. И приходилось это восстанавливать по крупицам.
Другую реальность я изо всех сил старалась забыть — как дурной кошмар. Хотя… и в ней было несколько очень даже… ммм… приятных моментов. Например, в ванной, когда Вадим вернулся из Таллина. Или наш ночной поход на речку. К сожалению, я не могла ему сказать: «А помнишь, как мы?..» Все это осталось чем-то вроде моих эротических фантазий.
— Лер, ну скоро? — Вадим поскребся в дверь.
— Не стой над душой! — рявкнула я, едва не свалившись от неожиданности в ванну. И едва сдержала смешок, вспомнив наши испанские «темные ночи».
Мы летели с пересадкой через Амстердам и в Барселоне оказались в четвертом часу утра. Плюс почти полтора часа трансфера в Бланес, где у нас был забронирован номер в мини-гостинице.
— Какого черта нас понесло в такую дыру? — спросила я, глядя в окно микроавтобуса на блеклый рассвет.
— Тебя надо спросить, — пожал плечами Вадим. — Ты выбирала.
Я прикусила язык, потому что произошло это все в том же временном провале. В другой реальности я просто купила тур «все включено» в Сан-Себастьян.
— Мамонт, ты сказала, что там двухкомнатный номер, бассейн и частный пляж, — вмешался сонный Пашка. — И народу немного.
— Частный пляж — это хорошо, — шепнул мне на ухо Вадим. — Можно будет не бояться отправлять их туда одних.
«Частный пляж» мы увидели сверху, когда автобус, сделав несколько витков по серпантину, подкатил к симпатичному трехэтажному дому. Это была узкая полоска песка между скалами, к которой надо было спускаться по крутой лестнице. Волны обрушивались на него с дикой яростью, несмотря на полное отсутствие ветра.
— Блин… — сказала я.
— Лера, кажется, мы попали, — пробормотал Вадим, когда улыбчивая девушка с ресепшена провела нас в номер на втором этаже.
Нет, номер был очень даже ничего. Большой, двухкомнатый, балкон с видом на море, а не на бассейн. Вот только проход из маленькой комнаты с двумя кроватями к ванной и кухонному уголку был через большую, где стояла двуспальная кровать.
— Жопа, — мрачно согласилась я, когда двойняшки утащили к себе свои чемоданы и закрыли дверь. — Они будут по полночи по очереди ходить то в туалет, то воды попить, то еще чего-нибудь. А откуда я знала? На фотках не видно было, что вот так все.
— Ничего, — Вадим обнял меня за талию. — Как-нибудь. У нас все-таки две недели впереди.
— Угу. И из них всего четыре дня, чтобы заделать девчонку. Если это, конечно, будет девчонка, а не еще один такой вот паршивец.
— Или два паршивца, — поддел Вадим. — Может, попросить другой номер?
Но других двухкомнатных номеров в гостинице не оказалось. Половину первого дня мы проспали, потом сходили на обед в ресторан и спустились на пляж. Лестница оказалась еще более страшной, чем выглядела сверху, и Петька чуть не загремел вниз. Купаться, как выяснилось, там было можно, но с такими предосторожностями, что вряд ли мы рискнули бы отпустить детей одних.
— Мы что, маленькие? — в один голос возмутились двойняшки.
— Вы большие и безмозглые, — отрезал Вадим. — Все, окончен разговор.
Впрочем, вскарабкавшись вверх с высунутыми языками, Петька и Пашка вынуждены были согласиться: пляж — отстой. Не зря там не оказалось ни единого человека, хотя гостиница была заселена полностью. До ближайшего городского надо было идти пешком минут двадцать. Или довольствоваться бассейном — что мы и сделали.
— Лерка, а нам точно нужны еще дети? — вполголоса поинтересовался Вадим, когда мы с ним лежали рядышком в шезлонгах и смотрели, как двойняшки бесятся в воде. — В прошлом году они, вроде, были не такие буйные?
— Чего ты хочешь, четырнадцать — играй, гормон. Я уже не знаю, что нам нужно.
— А я знаю, — Вадим недвусмысленно провел ладонью по моему бедру. — Пойдем? Пока мне не пришлось сумкой прикрываться.
Мы быстро собрались и поднялись в номер. Я на минуту зашла в ванную и услышала, как открылась дверь.
— Что тебе? — нетерпеливо спросил Вадим.
— Очки для плавания, — ответил Петька.
— Забирай и уходи. Я спать буду.
— Закрой дверь на ключ, — сказала я, когда Петькины шаги стихли в коридоре.