Терпкое вино любви
Шрифт:
— Какие неприятности? — обеспокоенно спросила Ольга.
— Крупные. Понимаешь, я не знаю, как я смогу жить без тебя, когда ты уедешь. — Мишель крепко сжал ее руки в своих ладонях. — Не буду пытаться подобрать к этому названия. Представь, если в каком-нибудь механизме вынуть деталь, он не сможет работать. Извини, конечно, за такое странное сравнение. Но слово «люблю», по-моему, слишком абстрактное. А я говорю тебе то, что есть.
Ольга опустила глаза. Она почувствовала, как в груди ее что-то сжалось и что она сейчас заплачет. Только не это! Она изо всех сил ущипнула себя за ляжку.
— Послушай, —
Мишель схватился руками за голову.
— Ну вот! Все-таки я должен был тебе рассказать! Понимаешь, я боялся, что ты будешь ревновать — поэтому промолчал. Но от женщин, наверное, ничего не скроешь. — Мишель снова взял Ольгу за руки и бесстрашно посмотрел прямо в ее серьезные черные глаза. — Да, да, я с ней спал, если ты хочешь это знать! — сказал он. — Она мне даже нравилась. Но все это было раньше, понимаешь? Все это было до тебя. Я же не ревную тебя к твоему… Мишелю, — на секунду в глазах его промелькнула злость. — И вообще… давай не будем больше о ней говорить. Как видишь, без нее я прекрасно провожу время. Меня волнует другое: что я буду делать без тебя…
— Нет-нет-нет, не будем больше вообще ни о чем говорить, — торопливо зашептала Ольга. — И вообще, ты зачем меня сюда поставил?
— Действительно… — так же шепотом отозвался Мишель, нашел ее губы и так поцеловал ее, что она забыла обо всем на свете.
Нет! Ольга не хотела думать о разлуке. Впереди у них была еще почти целая неделя…
Они дошли по улице Риволи в сторону Елисейских полей. День выдался не слишком жаркий, но ясный и слегка ветреный. Ольга была в джинсах, сине-белой клетчатой рубашке и небольшой жилетке из коричневой замши.
— А где живет Жаклин Кантарель? — спросила Ольга.
— В третьем переулке, неподалеку от авеню Монтень, дом десять. Там как раз куча всяких дешевых китайских ресторанчиков.
Ольга еще никогда не пробовала китайскую кухню.
— А они не едят ничего… такого? — с опаской спросила она, вспомнив о пищащих устрицах.
— Утка по-пекински тебя устроит? — спросил Мишель. — Не бойся, она без перьев и уже не крякает.
Ресторан назывался «Золотой дракон». Название было написано по-французски и рядом китайскими иероглифами. Внутри все было устроено скромно, но со вкусом. Стены обиты шелком в рамах, расписанным птицами, змеями, драконами и цветущими деревьями. Столики отделялись друг от друга шелковыми ширмами. Откуда-то из глубины доносилась тихая тягучая китайская музыка. Обслуживал их настоящий китаец с черным хвостом волос, торчащим из-под маленькой шапочки.
Китайские блюда показались Ольге чем-то средним между острым салатом и десертом. Даже соленые огурцы имели сладковатый вкус. Кроме того, она впервые отведала тушеный бамбук, жареные мидии, щупальца осьминогов и особые острые китайские пирожки.
Целая комедия получилась с деревянными палочками для еды. Увидев, как Мишель легко с ними управляется, Ольга решила последовать его примеру. Однако это оказалось не так-то просто. Палочки стали выпадать, соскальзывать, переворачиваться в ее неловких пальцах, пока одна из них не сломалась. К счастью, для европейцев здесь имелись в запасе обычные вилки.
— Где ты так наловчился есть палочками? — спросила она у Мишеля.
— В детстве я прожил с родителями два года в Японии, — сказал он. — Это было время всеобщего увлечения восточной философией. Джон Леннон женился на Йоко Оно, и вообще… А мои родители были из тех, кто подхватил идеи хиппи. Они оба из богатых буржуазных семей. Сбежали из дома, от родителей, тайно поженились и долго ездили по свету с хипповской компанией. Хорошо еще, что не стали законченными наркоманами. У мамы была аллергия на наркотики, а папа держался из солидарности с ней. Меня они по всему свету таскали с собой. Теперь они, конечно, остепенились. Папа занимается теоретической математикой. Мама уже десять лет, как открыла свой художественный салон. В принципе, они могли бы вообще не работать и вести жизнь рантье — оба получили от родителей приличное состояние. Но в нашей семье так уже повелось — нужны ли деньги или нет, но без работы сидеть нельзя…
— Интересная у тебя семья, — сказала Ольга. — А у меня вот с мамой нет особой близости. Папа умер, когда мне было тринадцать лет, — попал под машину — и мама почти сразу вышла замуж за другого. У них теперь двое детей — мои сводные брат и сестра. У меня не сложились отношения с ее новым мужем. Поэтому я была только рада, когда поступила в университет и стала жить у двоюродной бабушки. К маме приезжаю только летом, не больше, чем на две недели. Мне все время кажется, что я ей мешаю…
— А она знает, что ты сейчас в Париже? — спросил Мишель.
— Конечно, знает, — сказала Ольга, — я послала ей телеграмму. Наверное, рассказывает всем знакомым, какая у нее замечательная старшая дочка…
По дороге к Жаклин Кантарель они обсуждали, что скажут ей, как начнут разговор. И вдруг прямо перед ними вырос какой-то молодой китаец в поношенном джинсовом костюме. Он странно подмигивал и при этом отставлял мизинец правой руки.
— Что ему от нас нужно? — спросила Ольга Мишеля.
— Все понятно, — сказал Мишель, — он хочет предложить нам «травку»:
— Какую еще травку? — не поняла Ольга.
— Ты что — никогда не пробовала «травку»? Это индийская конопля. Ее еще называют марихуана. На Востоке курят ее просто, как табак. А в Европе она считается легким наркотиком.
— Ты пробовал наркотики? — вскинула на него глаза Ольга.
Мишель пожал плечами.
— Конечно. И ты должна попробовать.
Не успела Ольга ему возразить, как он протянул китайцу купюру, и тот вручил ему маленький пластиковый пакетик с каким-то зеленоватым порошком.
— Пошли! — тихо сказал Мишель и потащил ее за руку вперед.
Ольга молча повиновалась, решив, что выскажет ему все, когда они отойдут подальше от китайца. Мишель тут же нашел пустынный скверик и плюхнулся на лавочку.
— Сейчас ты увидишь небо в алмазах… — торжественно сказал он и принялся потрошить сигарету.
Он высыпал из нее весь табак себе на ладонь, затем добавил туда немного порошка из пакетика, перемешал и стал забивать смесь обратно в сигарету. Пакетик он засунул в какой-то потайной карман своей куртки так глубоко, что сразу и не достанешь.