Терра инкогнита. Книга 2
Шрифт:
Его мнение поддержали Саша Екименко, Серега Токарь и Юра Свергун.
Как результат, постановили ограничиться обсуждением. Руководство курса с этим мнением согласилось, и наказан я не был. Но дружба с Нечаем и Мазаевым, с этого момента дала первую трещину.
В мае мы сдавали свою вторую сессию, после которой лишились Мартыненко. Виноват в случившемся он был сам.
Рослый, с голубыми глазами и вьющимися русыми волосами, всегда веселый и жизнерадостный, Виталий пользовался неизменным успехом у женщин.
В столовых общежития и Школы, млеющие под его взглядом юные работницы кухни, неизменно подкармливали неотразимого старшину.
На молодежных вечерах Мартыненко был непревзойденным танцором и душой компании. Это его и сгубило.
Виталька стал серьезно приударять за преподавательницей немецкого языка и даже навестил ее в Балашихе, где эта дама проживала. Что случилось между ними, история умалчивает, но на экзамене по немецкому земляк получил «неуд», за что был отчислен из ВКШ.
Тем не менее, оптимист по жизни, он особо не унывал, и в ближайшее время поступил на службу в московский уголовный розыск.
На этой сессии произошел и довольно забавный случай, который многим из нас памятен поныне.
В числе других мы сдавали экзамен по военной подготовке, которую у нас – моряков, вел капитан 1 ранга Иванов. Это был бессменный опекун и наставник всех без исключения морских групп, со времени их создания в ВКШ.
При всей своей любви к нам, Эдуард Андреевич был достаточно строгим преподавателем и по флотским наукам гонял подопечных как сидоровых коз.
Особенно доставалось прежним «сухопутчикам», которым они давались с трудом.
В числе последних был и бывший авиатор Володя Слепнев, по прозвищу «казак», поскольку он действительно был таковым и происходил из знаменитой станицы Вешенской, что на Дону.
Обладая взрывным темпераментом и недюжинной силой, Володя, тем не менее, был одним из самых доброжелательных слушателей нашей группы, всегда готовым прийти на помощь товарищу, за что пользовался уважением.
Накануне экзамена, в нашей комнате откуда-то появилось несколько литров медицинского спирта, скорее всего полученного кем-то из ребят в посылке. Так как экзамен по военной подготовке был завершающим, мы решили спирт употребить после его сдачи.
Первыми «отстрелялись» мы с Нечаем и, вернувшись на Хавскую в самом радужном настроении, наполнили веселящим напитком графин, в котором обычно находилась вода. Отыскался в общих запасах и солидный кусок сала, который приехавшие вслед за нами Екименко с Мазаевым дополнили привезенными с собою батонами и овощами.
Быстро организовав стол, мы без промедления приняли по четверти стакана, закусили и стали ждать остальных. Каждый вновь прибывший встречался радостными возгласами и той же мерой спиртного.
Последним, весь в мыле приехал взъерошенный Слепнев, который заявил, что Эдик (так между собой мы звали Иванова), гонял его до седьмого пота, но в итоге поставил «хорошо».
В комнате раздались бурные овации и, поскольку Вовка явно нуждался в допинге, казаку набулькали полный стакан.
Едва он его взял, открылась входная дверь, и в комнату неспешно проследовал начальник первого факультета полковник Кузнечиков, сопровождаемый начальником нашего курса Андреевым. Все вскочили со своих мест, а Слепнев застыл у стола с судорожно зажатым в руке стаканом.
– Сидите, сидите, – благодушно пророкотал Кузнечиков. – Ну, как экзамен? Надеюсь на уровне?
– Точно так, товарищ полковник,– проблеяли мы, с трепетом ожидая неизбежного разоблачения.
Однако начальники продолжали доброжелательно улыбаться, ошибочно отнеся наши раскрасневшиеся физиономии к трудностям сдачи экзамена.
– Слепневу, наверное, досталось больше всех, вон как вспотел,– включился в разговор Андреев. – Чего тянешься, вижу, что в горле пересохло, выпей водички (кивнул на стакан).
–А-ага,– просипел Вовка и неотрывно глядя на полковников, высосал оттуда все содержимое.
– Ну, отдыхайте, ребята, заслужили,– подвел итог Кузнечиков, и начальство покинуло нас, величественно направившись дальше.
Несколько минут в комнате стояла мертвая тишина, нарушенная заплетающимся голосом Слепнева.
–А все – таки, наука Эдика, это поэма.
Через три года, в экстремальной ситуации в море, Володя проявил недюжинные мужество и стойкость, а впоследствии, в Администрации Президента дослужился до генерала.
После сдачи экзаменов мы, достойно отпраздновали это событие в только что открывшейся на Октябрьской площади «Шоколаднице» и выехали на первую оперативную стажировку на Флот.
Половина группы на Балтику – в Ленинград, остальные, на Черное море, в Севастополь.
Добирались туда самостоятельно, в гражданке, имея в чемоданах мичманки с белыми чехлами и летнюю форму сверхсрочников.
Высадившись на Московском вокзале, наша часть группы проследовала в Особый отдел КГБ СССР Ленинградской военно-морской базы, руководством которого была распределена по флотским частям и учреждениям.
Мазаев и я попали в бригаду строящихся кораблей, располагавшуюся рядом с площадью Труда, Нечай – в одно из высших военно-морских училищ.
Нашим с Володей наставником стал обслуживавший бригаду оперуполномоченный Валерий Пшеничный. Он был в звании старшего лейтенанта, примерно тридцати лет, отличался броской южной внешностью и оказался моим земляком из Донецка.
С первых же дней между нами и Пшеничным установились самые дружеские отношения. Обязанности наставника он выполнял ненавязчиво и без амбиций, передавая нам тот опыт работы, которым обладал сам. А он оказался немалым.