Шрифт:
Глава 1
– Дядя, а кто такие волхвы?
– Боевые колдуны, Снегур. Вот, помнится мне, как ходили мы дружиной на турка…, если бы не боевые колдуны, то не разговаривали бы мы, сейчас, с тобою племяш.
Старый, обросший бородой, Вепрь начинал свой очередной рассказ – про далёкие земли, про сложные кровопролитные битвы, про богатырей, которые сейчас не родятся, а тех, кто пали, уже не поднять. Мы, детишками, сидели тихо на русской печи, боясь пропустить хоть одно слово, передвигаясь вместе с Вепрем по чужой степи, прячась в зарослях ковыля, переживая многочисленные битвы, страдая от «полученных ран». Мы, и засыпали под рассказы этого старого война, чтобы потом, проснувшись, переносить их в свои игры. Так, изо дня – в день, проходили
– Интересно. Очень интересно. Но не правда. Сейчас у нас какой год? А вы пишите о России, периода турецкой кампании. Снегур…, прям янычар, какой-то?
– Да! Я Снегур, мой отец – Снегур, мой дед и прадед – Снегуры! Вам не нравится моя генетическая память?
Мужчина забрал свою рукопись. В моей памяти осталась только фамилия главного героя – Снегур.
***
Командир роты летел в первой «вертушке», вместе с основным составом подразделения армейской разведки. Ещё вчера я гулял по Твери, щеголяя новой армейской формой. Нашему выпуску не повезло – попасть в военную разведку, это равносильно тому, как встать с левой ноги. Я знал, что, после выпуска общевойскового училища, гибнет восемьдесят процентов молодых офицеров, в жерновах тайных операций. Из нашей группы, пятнадцать человек пополнили состав данного подразделения. Но, как говорится:
– Нет худа без добра! В разведке, среди личного состава, не было «дедовщины», не уставных взаимоотношений. Все были ровесники, никто не выделялся, особо. Мой взвод состоял из новоприбывших, на многих ребятах ещё было обмундирование, выданное им в «учебке». Ребята выглядели спортивно, все, пострижены «под ноль» – без татуировок и примет, бросающихся в глаза. Это было условием отбора. Я не успел ознакомиться с их личными делами. С корабля – на бал! Вечером прибыл на место службы, а утром – ознакомился с приказом, осмысливать который пришлось в вертушке.
– Командир взвода – лейтенант Снегур!
Я выслушал приказ на одном дыхании. Командир полка зачитал его на разводе; и наша рота, через пятнадцать минут, была на полевом аэродроме. Командир роты сам руководил загрузкой личного состава в вертолёты. Нашему взводу досталась машина под номером – два. Жирная двойка, нарисованная на кабине вертолёта, напоминала оценку в журнале, из школьной программы. Старшина незаметно перекрестился и сплюнул на землю, перед вертолётом. У этих старослужащих свои армейские мистические приметы. Все документы, обереги, даже нательные крестики были запрещены в нашем подразделении. Ничто не должно указывать на принадлежность наших войск. Мы никто, не откуда, и зовут нас – никак. Я присел возле прапорщика:
– Старшина! Вы давно в этом подразделении?
– Никак нет, господин лейтенант. Третий день, как перебросили с Дальнего Востока.
– Что ж, будем знакомится. Лейтенант Снегур.
Прапорщик понюхал воздух:
– Лавандой пахнет, и морем.
Он, кое-что успел выяснить за сутки.
– Здесь, командир, какая-то чертовщина творится! Этот район границы раньше считался одним из безопасных – вокруг непроходимые горы, никаких населённых пунктов. Здесь барса встретишь быстрее, чем человека. Курорт, а не место! До нашего прибытия, на побережье был развёрнут всего один батальон. Ребята несли боевое дежурство. Всё было так, без осложнений. Здесь, просто не было противника, желающих повторить подвиг Суворова не нашлось. Горы оставались надёжной защитой для наших солдат.
– А, почему тогда нас собрали? Ребят заставили подписать контракты на год. Многие не успели пройти все дисциплины в учебных подразделениях. Я бегом просмотрел дела подчинённого мне состава: многих набрали в спортивных ротах. Зачем это? Мы укомплектованы оружием и спецсредствами, как немецкий «Эдельвейс», а числимся в разведывательном подразделение. Странно всё это, не по – армейскому, в спешке, никто ничего не знает. Где этот батальон? Прапорщик, вы можете объяснить, что здесь происходит?
– Прапорщик Коляда! А, зовут меня Николай. Я, из Перми. А, никто и не сможет объяснить, что здесь произошло. Пропал батальон, все пропали, остались пустые казармы, даже оружие в оружейных комнатах цело. Перед нами поставлена задача –
– Задачка со множеством неизвестных!
Вертолёты летели низко над морем, едва не касаясь колёсами набегавших волн. Я выглянул в иллюминатор. Скучный пейзаж, меня море угнетало своим однообразием. Вдалеке, просматривалась полоска берега, и горы. Горы начинались прямо из моря. Эти прибрежные скалы, скорее были продолжением гор. Какая-то растительность, чахлые кустарники, коричневая, серая трава. Вдоль берега скользкие камни в море, покрытые синими водорослями. Тоска! Это место похоже на ловушку, природная мышеловка, вот! Мою философию прервала вспышка, словно сотня солнц взорвало наш разум. В один миг, мы все ослепли. Я почувствовал, что вертолёт не управляем, и падает в море. Недалеко от берега. Был удар, корпус вертолета разлетелся, как скорлупа грецкого ореха. Дальше я ничего не помню. Меня, наверное, выбросило в море. Я очнулся впритык к берегу, волны перебирали мой волос на голове. Я попытался подняться, меня шатало, и я вырвал. Море перекатывало трупы моих солдат. Я посмотрел на берег, выискивая взглядом оставшихся в живых. Их было немного, два или три человека. Неуверенной походкой я добрался к воскрешённым. Ребята смотрели на меня туманными глазами, пытаясь привести в чувство третьего сослуживца, его хорошо приложило по голове морскими камнями. Старшина снимал с висков обрывки водорослей. Я попытался что-то сказать, но из горла раздалось бульканье и какой-то клёкот, меня опять понесло: из желудка, из лёгких выходила морская вода. Третий солдат, всё же умер, не выдержал его организм этой встряски. Я вспомнил его по пролистанным делам, кажется он был скалолазом. Я посмотрел на горы. Мне показалось, что они не на месте, отошли от моря, и стали немного меньше, как кто, специально спилил их вершины. В небе над горами летали птицы. Орлы могли кружить часами, высматривая свою добычу.
Прапорщик закрыл глаза умершему солдату и отдал распоряжение рядовому, стоящему рядом с ним. Рядовой, при помощи подручных средств начал копать яму. На берегу, в песке, выравнивая края руками. Прапорщик забрался в море и начал нырять.
– Что он делает? Зачем?
Я никак не мог сообразить, дать вразумительные объяснения его действиям. Море гоняло ещё кучу трупов.
– Разве, одна маленькая ямка, вырытая нескладным испуганным солдатом, может поместить всех покойников?
Я оглядел окрест, в надежде, что увижу, что-нибудь, типа пропасти, пещеры, или старой берлоги. Но, берег был пустынен, тёплые и ласковые волны слизали все неровности почвы.
Солдат, почти утонул в яме. Он был совсем ещё ребёнок, на смуглом лице пробивался пушок, а на щеках остались следы слёз. Я дал ему отбой, у нас не было ничего, даже сапёрной лопаты, всё забрало море.
– Ура!
Раздался восторженный крик старшины. Я, только сейчас понял, что искал в море прапорщик, когда увидел в его руках автомат. Эта авария оставила нас не только без личного состава, у нас не было никакого оружия. Всё утонуло в море. Я покосился на бок своего тела. Слава богу, кобура была на месте. Прапорщик вышел из воды.
– Слышь, Коляда! Что вообще с нами случилось? Где наш второй вертолёт?
– Был взрыв. Нас сбили ракетой ПЗРК. Потом вспышка. И вот!
Прапорщик показал на плавающие трупы.
– Надо бы было их похоронить! По-военному, закопать в землю.
– Или обложить камнями, как в фильмах, про индейцев:
Подал голос рядовой.
Мы все начали вытаскивать трупы из воды. Трупов было больше, чем могло поместиться в нашем вертолёте. Когда мы вытащили труп нашего капитана – ротного, командующего нашей погрузкой, я понял, что первый вертолёт постигла такая же участь, как и наш. Два часа мы собирали камни. Я хоть убей, не помню взрывов, помню свет. Но спорить с Колядой не стал. Ракета, так ракета. Но, только, кто стрелял? Не мог же неприятель сидеть в море? Я остался при своём мнении, нас сразили неизвестным оружием: луч света, вырвался из морской пучины и вскрыл оба наших вертолёта. Странно, но на трупах нет никаких следов огня, все были без, каких бы то не было, повреждений. Солдат, вообще, ничего не помнил, он спал, когда всё случилось. И, вообще, солдат летел в первом вертолёте, вместе с ротным.