Терра. Часть 2. Война племен
Шрифт:
– Около недели назад, – хмыкнул он и принялся целовать ее между пальцев, замерших на лобке.
***
Они обосновались в больнице. Петр прилетел к ним спустя несколько часов после бури и принес с собой дурные вести. Люди пережили бурю в пустоши. Те из них, кто выжили, разбрелись по разным сторонам, надеясь, что где-нибудь их примут… Не минет и суток, как часть из них окажется под их стеной…
Тем временем, Радомир передал сообщение на корабль Петра, что забрал Аврору. Он предупредил, что они пробудут в пустоши около трех дней и, если не заболеют, вернутся домой.
Антон забрал элементы питания и отбыл с Петром. Историю, которую Антон и Петр собирались поведать Савелию, они придумали вместе. Если план удастся, в запасе у Гелиана и Августа будет несколько недель до тех пор, пока Савелий не поймет, что сыновья водят его за нос.
Под утро к больнице стал стягиваться люд. Пришел и Кирилл, а с ним мать, жена с дочерью и малолетние братья. Кирилл желал увидеть сестру и Гелиан ответил, что вскоре они с Радомиром вернуться сюда. Галина – мать Авроры – причитала, что не может найти мужа. Гелиану пришлось сообщить ей, что муж ее погиб, защищая Аврору от Федора… Не говорить же, что муж пытался приемную дочь заживо сжечь…
Те шесть человек из охраны главного дома, которые остались в поселении, приняли на себя обязанности по организации помощи выжившим. Ими руководил Август. Спустя несколько часов среди мужчин нашлись добровольцы, которые занялись выносом тел за забор и сжиганием трупов. Кирилл с матерью отправились на парники – искать хоть что-то из съестных продуктов. Гелиан изо всех сил старался координировать действия людей. Он сидел за столом у входа в больницу и записывал в тетрадь каждого, кто приходил к нему. Напротив имени и фамилии Гелиан писал задание, которое пришедший должен был выполнить. Терра, Анна и Степан – младший из учеников Радомира – перевязывали раненых. К концу дня народ стал расходиться. Кто-то нашел еду и принес ее в больницу Птаховым. Кто-то вызвался помочь раненым и подежурить у коек.
Под вечер в больницу пришла Париж – последняя оставшаяся в поселке блудница. Она сказала, что тело Антонины уже вынесли за забор, а оставаться в блудном доме одной ей не хотелось. Терра приняла ее и предложила койку в обмен на помощь раненым. Париж согласилась, хотя Степан явно был против присутствия блудницы под одной с ним крышей.
Глубоко за полночь все разбрелись по этажу Радомира, чтобы немного поспать. Гелиан с подушкой и одеялом тихо вошел в комнату, где разместилась Терра. Она тут же подвинулась и похлопала ладонью по свободному месту на кровати.
– Думал, выставишь, – вздохнул Гелиан, устраиваясь рядом.
– С тобой безопаснее.
Он промолчал. Укрылся одеялом и повернулся на бок.
– Что завтра будем делать, когда они… из пустоши вернутся? – спросила Терра в тишине.
– Тоже, что и всегда.
– Ждать, пока последний из них умрет?
Гелиан обернулся:
– Есть другие предложения?
– Найти лекарство.
Он ехидно хмыкнул и Терре это не понравилось. Она уникальна. Факт ее существования в этом времени и этом социуме является следствием такого большого числа обстоятельств, такого ничтожно малого процента вероятностей, что сам по себе может считаться чудом. Она не просто рекомбинант с внедренным пакетом знаний о медицине. Она – квинтэссенция четырехсотлетнего опыта лечения болезней на этой планете и многотысячной истории развития научных исследований предыдущих поколений людей. Гелиан сам прикрывался этой идеей в прошлом, когда она задавала ему неудобные вопросы… Верил ли он в то, что говорил? Или он желал, чтобы в это верила она?
– Ты же хотел, чтобы я нашла лекарство, – произнесла Терра. – Вот она – возможность оправдать одно из твоих намерений.
– Терра… – он вздохнул, явно размышляя над ответом. – Тебе за стену хода не будет. Если возникнет необходимость, я тебя свяжу и оставлю здесь.
Терра хохотнула. О-да! Она понимала его мотив. Она собственноручно внедрила этот мотив в его голову. Программа создает иллюзию любви и привязанности. Она же защищает Терру от всего, что может представлять для нее опасность. Гелиан – ее телохранитель. И оборотень в нем приложит все силы для реализации этого протокола защиты. Но как заткнуть собственную совесть, от которой так сильно смердит человечностью? Если Терра внесла правки в программное обеспечение Гелиана, основываясь на желании обезопасить себя от оборотня, то как быть с желанием побороть противника, имя которому «диссеминированный некроз»? Протокол в оборотне не позволит ей вмешаться. А отменить протокол она не может, ибо победа над оборотнем ей не по зубам. Терра предвидела, как все будет. Зараженные люди соберутся за стеной. Ими овладеет страх. И теми, кто будет по другую сторону стены, тоже. Потом люди начнут умирать. В муках, вызывающих у окружающих не сострадание, а рвоту. Ведь зрелище, когда человек гниет заживо, омерзительно. И вместо жалости у наблюдателей появится лишь одно желание: отвернуться, чтобы не смотреть. Смертников пожалеют потом, когда тела погибших можно будет сжечь. Вот они – три стадии черного крапа. Их имена: страх, отвращение и жалость. И Терра не желает их лицезреть.
– Они ведь все умрут… – прошептала она.
– Да. А ты выживешь и подаришь шанс выжить остальным.
– Моя жизнь принадлежит мне. И только я определяю, когда рисковать этой жизнью, а когда нет.
– У тебя нет права определения таких рисков, – Гелиан взбил подушку и вновь улегся.
Терра понимала, что в каком-то смысле он прав. Но, к чему проводить терраформирование, если люди на этой планете все равно вымрут от неизлечимой болезни?
– Режь веревку, – произнесла она.
Гелиан медленно обернулся к ней. В темноте она едва различала черты его лица, слившиеся в одно серо-черное пятно над ее головой. Гнилая уловка, но должна сработать. Судя по его реакции, он и сам догадался, что это код. Но протоколы ему не известны, как и то, зачем программа создала эту кодировку.
– Многое узнала? – спросил он, наконец.
Терра напряглась. Нет, доступа к протоколам кодировок программного обеспечения у него не может быть. Это все равно, что пытаться взломать себя самого. А взломать себя самого… нет, невозможно.
– Это одно из твоих самых ярких воспоминаний, – ответила Терра. – Подозреваю, что выражение «режь веревку» стало для тебя роковым.
Она расслабилась, укрепляясь в мысли, что без труда смогла его обмануть.
– Ты повторяешь эти слова, когда тебе трудно решиться на что-нибудь? – шепотом спросила она. – Или, может, ты вспоминаешь их каждый раз, когда приходится подвергать опасности себя и других?
– Тебя это забавляет? – так же тихо прошептал он.
– Что именно, Гелиан?
– Все это… Возможность уколоть меня побольнее, чтобы отомстить за обиды, которые я тебе нанес.
Она на верном пути. Брешь в защите мотивов поведения сработала, и теперь он, конечно же, начнет инстинктивно защищаться от угрозы.
– Скажи, у меня получается? – она широко улыбнулась, зная, что он вполне ясно видит ее в темноте.
Он наклонился ниже, так низко, чтобы задевать губами ее губы. Терру парализовало. Она застыла с улыбкой на лице, теперь напоминающей вымученную гримасу той жестокости, которую только что обнажила.