Террор Бешеного
Шрифт:
— Договорились.
Савелий сел на ближайший самолет и вылетел в Москву. Чисто интуитивно он торопился потому, что был уверен: в Москве его ожидают новости.
Нашелся брат
Интуиция и на этот раз не подвела Савелия, он не напрасно торопился домой в Москву: в почтовом ящике обнаружил конверт, надписанный, похоже, рукой Андрея. Обрадовавшись, Савелий схватил письмо, и в следующий момент его охватило волнение: он рассмотрел штемпель города, откуда пришло письмо.
Господи, каким образом Воронов оказался в Штатах? Как его занесло туда? Почему Андрей так внезапно исчез? Может быть, волнения напрасны и сейчас письмо все объяснит ему и все окажется совершенно простым, не стоящим выеденного яйца делом? Тем не менее Савелий так волновался, что, открывая конверт, даже чуть надорвал письмо.
«Здравствуй, дорогой мой брат! Извини, что заставил тебя волноваться, однако, к моему большому сожалению, я никак не мог предупредить тебя об отъезде. В силу обстоятельств я не могу довериться бумаге, чтобы хоть немного посвятить тебя в существо дела. Единственное, что могу сказать: это вопрос жизни и смерти!
Брат, мне нужна твоя помощь! Если хочешь услышать мой голос как подтверждение, что к тебе обращаюсь именно я, прежде чем ты примешь решение вылететь ко мне в Нью-Йорк, жди моего звонка по домашнему телефону каждый понедельник в десять часов после полудня по московскому времени. Не сердись на меня.
С огромным нетерпением жду твоей помощи!
Нежно обнимаю, твой брат Андрей Воронов».
Господи, Андрюшка жив! Эта первая мысль, пришедшая в голову Савелия, затмила остальные. Только сейчас Савелий понял, насколько остро он переживал исчезновение Воронова.
«Странно, почему Богомолов ничего не сказал о том, что дал какое-то задание Воронову? Более того, послал меня на его поиски… Что-то здесь не склеивается! Одно из двух: либо генерал не рассказал специально, боясь, что я дров наломаю, либо…» — Савелий чертыхнулся и набрал номер мобильника генерала Богомолова.
— Константин Иванович? Это…
— А, крестник? Объявился наконец! — В голосе генерала слышалось недовольство. — Ты откуда звонишь?
— Из дома. Что-то случилось?
— Понятно… — не отвечая на его вопрос, проговорил Богомолов. — Я сейчас пришлю за тобой машину.
— Может, сам доберусь? — предложил Савелий.
— Хорошо, только осторожнее: по сторонам поглядывай! — предупредил Богомолов. — На повороте, у ГУМа, пересядешь в мою машину, номер помнишь, надеюсь…
— Но зачем… — начал Савелий, а Богомолов перебил:
— Все узнаешь при встрече!
Минут через сорок Савелий входил в приемную генерала, в которой, как всегда, толпилось много посетителей. Увидев его, полковник Рокотов обрадованно воскликнул:
— Здравствуй, Сережа! Очень рад тебя видеть! Константин Иванович просил извиниться: его срочно вызвал к себе шеф… ненадолго. Идем ко мне: поболтаем немного. Вика, если что, зови. И сразу доложи, когда Константин Иванович вернется. Это очень важно!
— Хорошо, Михаил Никифорович.
В небольшом кабинетике, расположенном рядом с кабинетом Богомолова, Рокотов-старший усадил Савелия в кресло, налил ему стакан чаю.
— Ну, рассказывай, что в Омске произошло? — хмуро спросил он Савелия.
— Вы о смерти Булавина?
— И о ней в том числе.
— А что докладывает комдив Дробовик?
— В его рапорте говорится, что этот подполковник по пьяному делу сам себя заколол.
— Так что еще вы от меня хотите услышать? — с усмешкой поинтересовался Савелий.
— Честно говоря, мне эта история до лампочки! — ответил полковник. — Просто должен тебя предупредить, что дядя покойного…
— Это который «очень большой человек», что ли? — уточнил Бешеный.
— Именно! Так вот, ему очень не понравилось, как объяснили смерть его племянника.
— Пусть жалобу напишет.
— Ты напрасно ехидничаешь!
— А что ж мне теперь, прикажете по этому подонку слезы лить?
— Да уж без твоего участия здесь не обошлось… — задумчиво заметил полковник Рокотов.
— Булавин получил по заслугам! — убежденно заявил Савелий.
— Наверное, ты прав… Скорее всего, прав, но если бы не вмешательство Константина Ивановича, то…
— Меня это никак не могло коснуться! — прервал Савелий.
— Речь в данном случае не о тебе: хороший человек мог пострадать зазря!
— Вы имеете в виду комдива?
— Кого же еще?
— Только попробовали бы: тогда я рассказал бы такое, что у этого «очень большого человека» уши в трубочку свернулись! — тихо проговорил Савелий, но в его голосе слышались угрожающие нотки.
— Не сомневаюсь. Генерал Дробовик прилетал и встречался с Богомоловым. Не знаю, о чем они толковали, но Богомолов был так взбешен после разговора с ним, что хотел тут же звонить дяде покойного, даже попросил меня соединить с ним, но, видно, комдив как-то убедил его не делать этого, и Константин Иванович не стал с ним говорить.
— Полностью одобряю! Как говорится, не трожь говно — вонять будет!
— Неужели все так гнусно?
— Если бы начали копаться, то вонь пошла бы не только на всю Омскую область, а тень легла бы на всю армию! Неужели Богомолов ничего не сказал вам?
— Ничего!
— Может быть, комдив умолчал об этой истории? Хотя вы же говорите, что Богомолов был взбешен.
— Да, таким я видел Константина Ивановича лишь однажды.
— Догадываюсь когда! — хмыкнул Савелий.
— Что же такого натворил этот тип, что даже после смерти не заслужил добрых слов? Да еще, как ты говоришь, от этого может вонь пойти. Я понимаю, что покойник, рано или поздно, может и завонять, но так, чтобы на всю армию… — Рокотов-старший с сомнением покачал головой.
— Смотрите, Михаил Никифорович, вам будет противно от всего этого, — предупредил Бешеный.