Террор не пройдет! (Белый легион - 2)

Рясной Илья

Он раздал портреты Ратоборца всем присутствующим. Они найдут его. Обязательно найдут.

"У нас достаточно сил в этом проклятом городе, - убеждал себя депутат.
– Мы стянули его цепями. И русские ходят на поводке!"

На миг в его душе всколыхнулась гордость за свой небольшой, но гордый и сильный народ. Россия - огромный, анемичный, исхудавший слон... А чеченская диаспора - это спрут, который протянул щупальца всюду в ее равнинные города. Горец всегда победит. Потому что за ним стоит род, а за равнинными овцами только слабое государство,

не способное никого защитить. Русский ничтожен. Он думает лишь о том, чтобы урвать свой кусок и утащить в нору. Так ведут себя мыши, но не орлы. Горец же мыслит интересами семьи, рода, клана. Добыл золото - принеси в свой тейп!

Русский и чеченец. Разве можно сравнивать?! Чеченец всегда будет на коне, а русский - убирать за этим конем навоз! Горец - хозяин. Русский раб! И Сельмурзаев с каждым годом все укреплялся в этом всосанном с молоком матери убеждении. Русский веками пахал землю. Растил хлеб. Ковал железо. А горец приходил и брал все, что ему нужно. Угонял его скот, забирал его детей в рабство. Прошедшие века закалили ичкерийских воинов. Ружье и кинжал стали им матерью и отцом. Русский же все это время утешал себя сопливыми рассуждениями о морали, а его писатели исписывали целые тома о слезе ребенка.

Любимой темой в интервью, щедро раздаваемых Сельмурзаевым, было создание демократического правового государства. Он действительно восхищался демократическими переменами. Потому что знал - в таком государстве, при либеральной власти, источившей некогда мощный стальной каркас Российской Империи, бороться с жесткой родоплеменной ичкерийской структурой невозможно. Уже сегодня горец если и не правит в столице ненавистного государства, то во всяком случае владеет большей частью этого города. И здесь его боятся. Русская скотина работает на чеченца - бухгалтером в банке, шлюхой в офисе, вышибалой в банде... То ли еще будет...

И тех негодяев, которые бросили вызов диаспоре, ждет страшная судьба. "Найдем... Найдем и отрежем все, что торчит", - как заклинание повторял про себя Сельмурзаев. Но против его воли душу царапали сомнения.

– И осторожнее, - напоследок сказал своим братьям депутат.

Когда гости разошлись, у него на душе стало совсем слякотно. Ярость ушла. Зато ощущение, что он совершает ошибку, стало расти, как снежный ком.

Зазвонил один из его сотовых телефонов. Сельмурзаев нажал на кнопку и услышал вкрадчивый голос. Легок на помине.

– Усман Бисланович. Это Феликс. Есть кое-что новое. Мы можем встретиться через полтора часа на прежнем же месте?

– Не лучше ли выбрать местечко поприятнее, - недовольно произнес депутат.
– У меня на примете пара неплохих ресторанов...

– Ну зачем же?
– укоризненно произнес собеседник.
– Здоровье уже не позволяет предаваться чревоугодию. Требуются прогулки, свежий воздух, знаете ли.

– Знаю.

– Будете?

– Буду.

– Тогда я жду.

* * *

На этот раз Сельмурзаев нашел место куда быстрее.

На плакате, под которым назначена встреча, рекламу "Мальборо" успели заменить на призыв голосовать за какую-то карликовую политическую партию - близились выборы.

Феликс был одет в то же самое сиротское пальто, безобразную кепку. Только щетина на его щеках стала еще гуще. И в руке была не банка, а бутылка пива. Они устроились на той же лавочке. Контингент вокруг - как в прошлый раз. Мусорное местечко гигантского города, где обитают человеческие отбросы.

Москва. Сельмурзаева тошнило от нее. Он искренне ненавидел этот столп древней и насквозь прогнившей цивилизации. Нельзя сказать, чтобы Усман был особо правоверным мусульманином, но он считал, что гниль нужно стирать с лица земли. Слово пророка могло бы изменить что-то в этом городе, среди этих людей, но оно здесь не приживется никогда. Россия, колосс на глиняных ногах, как правильно называл ее Гитлер, должна быть сметена. Вместе с этими замусоренными улицами, синюшными от пьянства выродками, угасающими наркоманами. Все под бульдозер!

– У меня для вас хорошие новости, - сказал Феликс.

– Весь внимание, - приторно вежливо произнес Сельмурзаев.

– Не скрою, "Легион" умеет путать следы. Но есть люди, которые умеют их находить... Мы обнаружили объект оперативного интереса "Легиона".

– Что это значит?

Феликс поддел пробку бутылки металлическим перстнем, снес ее. Приложился к горлышку. Крякнул. Только после этого пояснил терпеливо ждавшему депутату:

– Мы засекли их связь в одной из контор, ответственных за техническое обеспечение оперативных мероприятий спецслужб. Много "легионеры" не хотели. Им нужна была распечатка телефонных переговоров с одного номера мобильника.

– И что?

– Мы наткнулись на очередной проект "Легиона", - Феликс опять приложился к пиву.
– Номер принадлежит пропавшему без вести ученому. Фамилия его Гурвич. До этого погибли двое его коллег. Они разрабатывали перспективную технологию. Спецслужбам этот факт известен, но заниматься расследованием у них нет ни возможностей, ни средств, ни интереса. "Легион" занялся. Они, как стервятники, любят падаль...

– Дальше.

– "Легионеры" пойдут по следу ученого. Вы по их следу. Рано или поздно пересечетесь. А там уж вам карты в руки, уважаемый Усман Бисланович.

– Карты в руки?

– Или кости игральные. Как уж получится... Пока это единственный выход на их структуру. Ловля на живца...

– Мне кажется, Феликс, ты используешь нас, - нахмурившись, произнес депутат.
– Хочешь нашей кровью, нашими деньгами, нашими силами...

– Так кто же неволит? Сделаем вид, что не было этого разговора. Расходимся, - на лице Феликса опять появилась бесящая депутата мерзкая кривая улыбочка.

– А если я сейчас кивну своим людям, они тебя скрутят. А потом мы выбьем из тебя дух, допросим в подвале, как мы умеем?..