Террор не пройдет! (Белый легион - 2)
Шрифт:
– Не тянись к стволу, - предупреждающе вскинул руку огроменный племенной бычара, почти бесшумно появившийся сзади.
– Ломали, веди себя прилично.
Махмадхаджиев прошелся острым взором вокруг. И засек еще одного типа, маячившего поодаль. Ломали нахмурился. Это же надо, почти вплотную подпустил двоих врагов. Расслабился, шайтан дери! Чувство опасности, которое должно сопровождать воина днем и ночью, утерял!
– Надо чего?
– недружелюбно спросил он у здоровяка. Он его узнал. Такую колоритную фигуру не забудешь. Они сталкивались, когда убили Сельмурзаева.
– Да не ершись, Ломали, - примирительно произнес Артемьев.
– Работу-то нашел?
– Без работы не останусь.
– Вот и отлично. Я рад за тебя.
– Чего надо?
– вновь спросил Махмадхаджиев.
– Нехорошо на улице говорить. Давай проедемся. Чего людей смущать?
– Что, арестуешь?
– Зачем? Хотел бы арестовать, ты бы уже асфальт целовал и по тебе спецназ башмаками гулял бы... А то не знаешь?
– Знаю.
– Поговорим как нормальные люди, - Артемьев потянул на себя дверцу "Мицубиси".
Махмадхаджиев прошептал недовольно что-то себе под нос, но уселся за руль. Спросил недружелюбно:
– Куда?
– Вперед... Вон в ту арочку слева...
Они отъехали на несколько кварталов. Чеченец не проронил ни слова. Артемьев тоже не спешил нарушать тишину. Война нервов.
– Притормози, - кивнул Артемьев.
Махмадхаджиев послушно прижал машину к бордюру за длинным складским помещением. Сзади, почти притершись бампером, остановился невзрачный "Форд" с тремя оперативниками "Легиона".
– Ты не все рассказал в прошлый раз, Ломали, - заявил Артемьев.
– Все рассказал, - буркнул чеченец.
– Больше ничего не знаю. Ты это слышать хотел?
– Знаешь, смотрю я на тебя, и мне кажется, что сегодня я тебе вечерний кайф обломаю.
Махмадхаджиев вздрогнул. Артемьев понял, что попал в самую точку.
– Ты о чем?
– прошипел чеченец.
– О мальчиках, Ломали. Об Алеше. И Сашке...
Махмадхаджиев повел плечом, рука его опять непроизвольно потянулась к кобуре.
Артемьев дернул его за правую руку, впечатал локоть в челюсть.
Удар был очень силен - как ядром из пушки. Махмадхаджиев, крепкий, как скала, сразу отрубился. Глаза закатились.
Вытащив из кобуры под мышкой чеченца пистолет, Артемьев разрядил его, бросил на заднее сиденье. Похлопал чеченца по щекам.
– Ломали. Подъем... Очнулся? Не трепыхайся... Не надо...
Махмадхаджиев встряхнул своей бараньей, крепкой головой, хотел было дернуться, но нутром почуял, что его сейчас вырубят второй раз, и будет еще хуже. Поэтому просто зашипел, закусил губу, налившимися кровью глазами глядя на Артемьева.
– Так вернемся к нашим детишкам, Ломали?
– спросил полковник милиции.
– О чем говоришь?
Артемьев вытащил несколько фотографий, кинул на колени чеченцу:
– Узнаешь?
– Не узнаю.
– Так это же ты. С детьми...
Фотографии были чуть мутные, но Ломали на них узнать можно было без труда.
– Это не я!
– Слушай, баран горный, - ровным голосом проговорил
– Спорить не буду долго с тобой. Сейчас задерживаю. Прячу в камеру. Я тебе уже присмотрел отличную камеру на двадцать человек. Хоть ты мужик и здоровый, и гордый горец, но там будешь не ты в задницу драть, а тебя... Я позабочусь... Станешь опущенным. И я тебе буду все новые статьи уголовного кодекса приискивать... И знаешь, я позабочусь, чтобы тебя родственники не выкупили. И не обменяли. Я это могу... Еще по телевизору покажу видеозапись... Твоим родственникам понравится... Аллах разрешает забавляться с детьми? Даже с детьми неверных?
Артемьев дал чеченцу переварить сказанное.
– Что тебе надо, сын ишака?
– спросил Махмадхаджиев.
И получил еще раз по морде. Не так сильно. И очухался быстрее.
Артемьев чувствовал, что он попал на гребень волны. Дело пошло. Осталось только немного дожать.
И чеченец поплыл...
Сперва немножко. Потом все больше и больше. И, наконец, выложил все...
Артемьев был доволен. Не пришлось пользоваться лишний раз услугами Доктора с обязательной последующей зачисткой. Слишком много трупов в последнее время.
Цифровой магнитофон на шестнадцать часов записи фиксировал откровения Ломали. Будучи старшим телохранителем Сельмурзаева, он знал много любопытных подробностей из жизни босса.
Тревожная лампочка замигала в сознании Артемьева, когда Ломали заявил, что депутат отлучался несколько раз куда-то. Оставлял охрану. Садился за руль. И уматывал на встречи.
Артемьев почувствовал - здесь тепло. И спросил:
– С кем встречался покойник?
– Не знаю.
– Он должен был хоть что-то говорить. Хоть словом обмолвиться.
Ломали почесал затылок. Скрип был такой, будто деревяшкой водят по свиной щетине. Но определенный эффект это возымело.
– Сельмурзаев однажды проговорился, зло так: "Лампасы надели благодаря нам. А теперь носы воротят. Госбезопасность..."
– Лампасы... Госбезопасность...
– кивнул удовлетворенно Артемьев. Детали в запутанной головоломке начали становиться на предназначенные им места...
* * *
– Так же возможно применение суперэлектриков в магнитных трассах скоростных поездов, - Парамон Купченко вытащил из портфеля очередную разработку. Иллюстрировал он свои прожекты ватманскими листами с чертежами и формулами. Оттарабанив очередную убойную идею, он скатывал ватманские листы в трубку и прятал в безразмерный портфель. Тут же выуживал оттуда новый сюрприз.
Раз в два-три дня "Колдун", так прозвал Купченко Ровенский, появлялся в фонде "Технологии, XXI век" с новыми наработками. Жил гость столицы в гостинице около метро "ВДНХ" в одноместном номере и упорно строчил с утра до вечера, творил, выбираясь наружу, чтобы наспех перекусить или прошвырнуться по городу. Парамон Купченко обладал дикой целеустремленностью и пробивной энергией. Пер, как танк. Во второй визит в офис фонда охраннику, который пытался вызнать, к кому стремится этот верзила, он отвечал коротко и однозначно, даже не глядя в его сторону: