Террор в Македонии
Шрифт:
Другие в это время усердно соскабливали известковые образования со стен пещеры, добывая селитру.
Жоаннес в задумчивости произнес:
– Я хочу попытаться сделать невозможное! Сидя там, у этой каменной стены, на которую мы натолкнулись, я вспомнил о Раймоне Люле [123] . Это был странный человек, гениальный алхимик… [124] Его имя, всплывшее вдруг в памяти, заставило меня вспомнить курс по истории химии, я некогда его прослушал в университете, впрочем, достаточно поверхностно…
123
Люль Раймон (иначе – Лулл, Луллий, Луллус Раймунд; (1234–1315) – французский ученый, логик и алхимик, путешественник, автор предположительно около пятисот научных трудов.
124
Алхимия – донаучное (до XVII в.) направление в развитии будущей химии.
«Мне нужна азотная кислота, – подумал я, – у меня есть под рукой в достаточном количестве селитра и глина… Почему бы не попробовать повторить опыт старого испанского ученого… Если у меня ничего не выйдет, тогда мы пропали! Но прежде всего мне нужен глицерин, его, в сущности, не так трудно получить».
Вот в этот момент я и спросил тебя, Михаил, знаешь ли ты, что такое динамит…
Изготовление нитроглицерина действительно не столь сложно, если иметь все необходимые элементы.
Это прежде всего: глицерин, концентрированная серная и азотная кислоты. Воздействуя на глицерин смесью кислот, можно получить желтоватую маслянистую жидкость без запаха. Она тяжелее воды и очень ядовита. Это и есть нитроглицерин.
Михаил, чрезвычайно заинтересованный идеей Жоаннеса, не переставал задавать вопросы.
– Объясни мне, пожалуйста, что такое глицерин.
– Когда жирное вещество обрабатывают окисями, то наряду с нерастворимыми продуктами получают вязкую бесцветную жидкость, не способную кристаллизоваться, – это и есть глицерин.
– Господи! Да ты настоящий ученый! И где только ты всего этого набрался?!
– Ну какой же я ученый! Ты смеешься. Я всего лишь скромный ученик, к тому же весьма посредственный, прослушал несколько курсов лекций в Петербурге, Вене и Париже. Всех этих знаний хватило лишь на то, чтобы понять, что я ничего не знаю.
– Нет! Все-таки ты необыкновенный человек! Но давай вернемся к глицерину. Где же ты собираешься взять это жирное вещество и окись?
– Наши кувшины наполнены маслом – вот и жир, а окись – та пленка, что образуется при плавлении свинца. Кстати, нам пора начинать. Пусть мне принесут самый большой котел, какой только есть!
Приказание тотчас исполнили.
– Он вмещает литров двадцать, – отметил юноша. – Наполните его на две трети маслом… Так, хорошо! Теперь добавьте четыре литра воды и поставьте на огонь!
Сам Жоаннес вооружился длинной ложкой и, обойдя все емкости, где плавили свинец, собрал воедино образовавшуюся там окись. Подождав, пока она остынет, что не заняло много времени, он добавил ее в смесь масла и воды.
– Теперь продолжайте нагревать, но следите, чтобы огонь не был слишком сильным. Результат не вызывает у меня беспокойства. Мы получим глицерин. Он, правда, будет не очень чистым, но для наших целей это не имеет значения.
Если бы мне еще удалось получить азотную кислоту! По точной формуле нужна и концентрированная серная кислота, но в крайнем случае без нее можно обойтись. Говорится же: на войне как на войне… Пошли собирать приборы для перегонки.
Аппараты, простые, но практичные, несмотря на некоторую громоздкость, делали честь инженерной мысли их создателя.
Шесть обычных котелков, прикрытых сверху листами железа с проделанным в них отверстием. Туда вставили ружейный ствол, предназначенный служить отводной трубкой, через нее в другие сосуды должен был сливаться продукт перегонки, а именно, азотная кислота. Чтобы обеспечить герметичность аппарата, все места соединения обмазали глиной, а импровизированные крышки придавили камнями.
В каждый из котлов Жоаннес заложил смесь красной глины и селитры. Под отводными ружейными трубками почти горизонтально поместили приемники для кислоты.
Все с неослабевающим вниманием наблюдали за действиями молодого человека. Затеянная процедура представлялась необыкновенно сложной и непонятной. Однако присутствующие безоговорочно верили своему молодому командиру и охотно исполняли его приказания.
Пока под аппаратом для перегонки разводили огонь, Жоаннес вернулся к большому котлу. Масло, соединенное с окисью свинца, исчезло. Содержащиеся в нем кислоты образовали со свинцом нерастворимые вещества, а глицерин всплыл на поверхность, смешавшись с водой. Жоаннес дал ему отстояться, отфильтровал как смог, выпарил излишки воды. Потом велел помощникам начинать тот же процесс сначала.
Здесь все шло хорошо. Дров хватало. К концу дня можно было надеяться получить достаточное количество глицерина.
Удастся ли добыть азотную кислоту? Как поведет себя смесь? Пойдет ли реакция? Стоя возле сооруженных им аппаратов, Жоаннес не сводил глаз с отводных трубок. Чувствуя напряженность момента, все молчали.
Вдруг губы молодого человека тронула улыбка, черты лица разгладились, взгляд смягчился. На конце трубок показались капельки бесцветной жидкости. Они падали в приемник. За первыми каплями появились вторые, третьи, а потом потекли маленькие струйки, от них поднимался беловатый пар.
Жоаннес был взволнован.
– Кажется, получилось! – заикаясь пробормотал он.
Никея – она до сих пор держалась в стороне и работала вместе со всеми – подошла к мужу, так и сияя от счастья и гордости за него. Сжав его руку, девушка прошептала:
– Спасибо тебе! За меня, за всех…
Жоаннес все еще боялся поверить своей удаче.
– А вдруг я ошибся?
– Нет, нет! Это невозможно! – горячо возразила Никея. – Ты умный, талантливый! У тебя все получится! Ты обрушишь стены этой тюрьмы и спасешь нас!
Золотистые волосы девушки были подвязаны легким шелковым шарфиком. Ласково глядя на жену, Жоаннес осторожно снял его и обмакнул конец в дымящуюся жидкость. Ткань красивого пурпурного оттенка сразу стала ярко-желтой. Это был один из отличительных признаков действия азотной кислоты. Все сомнения по поводу природы полученного вещества исчезли. Люди ликовали.
До сих пор Жоаннес действовал как во сне. В голове крутились лишь цифры, формулы, различные комбинации. Одна мысль занимала его: динамит! Он ничего не видел, не чувствовал. Теперь природа резко взяла свое. Молодой человек вдруг понял, что страшно голоден.