Террористы (Наёёмные убийцы)
Шрифт:
— Будь спокоен. Они знают свое дело не хуже нас с тобой, и обстановка им известна. Пойдут после полуночи.
— А вдруг кто-нибудь успеет разрядить? Есть же у здешней полиции саперная команда?
— Как ни странно, нет. И не забудь, что там, где мы были в прошлый раз, полиция обнаружила резервные заряды только через несколько месяцев. Хотя там работали и полицейские, и армейские саперы, и к тому же знали, где искать.
— Значит, будут резервные заряды?
— Два. На других возможных путях кортежа — вдруг службу безопасности осенит в последнюю минуту.
— Риск минимальный, — возразил Леваллуа. — Легаши туго соображают.
— Не сомневаюсь, что ты прав. К тому же другие пути противоречат логике и влекут за собой множество новых проблем для охраны.
— Ну, тогда осечки быть не должно.
Француз зевнул.
— У меня все отработано и проверено, — продолжал он. — И япошки вроде бы не должны подвести.
— Исключено. Тем более, что они всю дорогу могут передвигаться под землей, если пожелают. Они все тщательно разведали. Десять дней назад установили три ложные мины, и никто пока не обнаружил.
— Будем надеяться.
Леваллуа потянулся и обвел взглядом комнату.
— Хорошо, что есть запасной источник энергии. Представляешь себе, если бы мы завтра вдруг оказались без тока. Вот был бы номер.
— Что-то при мне еще ни разу свет не гас.
— Это ничего не значит, — объяснил радиоспециалист. — Достаточно какому-нибудь дураку-бульдозеристу оборвать кабель, вот и влипли.
Они еще послушали полицейскую волну. Некто — явно не такой мизантроп, как Арне, — доложил, что висельника на Карлбергсвеген забрали.
— Халтурщик, — добавил он. — Пальцы ног всего полсантиметра не доставали до пола.
— Полицию застали?
Радиоволна донесла смех, потом голос из машины сообщил:
— Застали. Стояли там два мудреца и наблюдали, как мы с Арне трудимся. Нет чтобы о его родных позаботиться. Жена кричала в голос, детишки ревели. Учтите, у нас теперь полная загрузка, так что, если еще появятся, приберегите на вторую половину дня. Хотя вообще-то лучше, когда клиенты свежие.
Леваллуа вопросительно посмотрел на Гейдта, тот пожал плечами.
— Ничего интересного. Разве что для социологов.
— Как будем уходить? — спросил француз.
— А ты как думаешь?
— Порознь, как обычно. Я сразу отправлюсь тем же путем, каким прибыл.
— Гм-м, — пробурчал Гейдт. — Мне, пожалуй, придется выждать.
На лице Леваллуа отразилось облегчение. Он не спешил на тот свет, а если бы южноафриканец настоял на том, чтобы уходить на шхуне вместе с ним, вероятность провала возросла бы многократно.
— Сыграем в шахматы, — предложил радист немного погодя.
— Давай.
Рейнхард Гейдт разыграл сицилианскую партию, вариант Маршалла. Гениальный вариант, придуманный давным-давно одним американским моряком, который утер нос многим тогдашним гроссмейстерам так, что им оставалось только разевать рот от удивления. Для Гейдта в этом варианте было что-то от «Везерюбунга»: размах, бесшабашный риск.
Впрочем, хорошего игрока можно провести только один раз. После чего он берется за учебник шахматной игры и запоминает верные контрходы, которые непосвященному кажутся совершенно непонятными.
Они играли, без часов, и француз все дольше думал над очередным ходом, видя, как его позиция разваливается и, несмотря на большой поначалу перевес в фигурах, становится безнадежной. Наконец Леваллуа задумался на полтора часа, хотя его противнику было очевидно, что тут уже думать нечего, пора сдаваться. Гейдт вышел на кухню, заварил чай, потом тщательно умыл руки и лицо. Когда он вернулся в комнату, француз все еще сидел, подперев голову руками и неотрывно глядя на доску.
Через два хода он все-таки сдался.
Лицо у него было обиженное, ибо по своей натуре он не умел достойно проигрывать. Да ведь и БРЕН не приучал своих людей к мысли о возможном проигрыше. Ставкой в этой игре была жизнь.
В безвыходном положении — кончай с собой.
До самого вечера Леваллуа не произнес ни слова, дулся и молча штудировал справочники.
Полицейская волна продолжала свой мрачный речитатив.
Не дай Бог жить в такой стране, заключил Рейнхард Гейдт.
Но поскольку ему предстояло на некоторое время задержаться в ней, лучше уж привыкать.
Пока японцы ночью устанавливали заряды — и главный, и резервные, — Рейнхард Гейдт спал крепко, без сновидений.
Леваллуа долго не мог уснуть, все думал о проигранной партии. Сказал себе, что надо будет по возвращении в Копенгаген купить хороший учебник шахматной игры.
Японцы вернулись в свою квартиру около пяти утра.
Они тоже решили впредь некоторое время не показываться на улице. У них было припасено консервов не на одну неделю.
На кровати, где раньше спал Гейдт, лежали их автоматы — тщательно вычищенные, проверенные, заряженные и готовые к стрельбе. Рядом с автоматами чернела груда запасных магазинов.
На вокзале в Индии один из них израсходовал целых три магазина.
Около кровати стоял деревянный ящик, полный ручных гранат. Заряды, предназначенные на крайний случай, они носили на себе, даже когда ложились спать.
XIX
Эта среда надолго запомнилась Мартину Беку. Не привык он к такого рода работе: нескончаемые телефонные звонки, переговоры со всевозможными бюрократическими инстанциями. Утром он первым прибыл на Кунгсхольмсгатан, вечером позже всех ушел домой. Правда, Бенни Скакке держался до последнего, но и он, несмотря на относительную молодость, под конец дня выглядел до того замученным, что Мартин Бек прогнал его.