Шрифт:
Вячеслав Иванович Дёгтев родился в 1959 году на хуторе Новая Жизнь Репьевского района Воронежской области. Бывший военный летчик. Студент-заочник Литературного института имени Горького. Участник IX Всесоюзного совещания молодых писателей. Публиковался в журналах «Подъем», «Дружба», альманахах, коллективных сборниках в Кишиневе, Чебоксарах, Воронеже, Москве. Живет в Воронеже.
«Тесные
По-разному можно познавать мир. Можно умом, а можно душой, сердцем. Вячеслав Дегтев, как мне кажется, относится ко второму типу писателей. Он прежде всего художник. Часто непосредственный и по-хорошему наивный. Он душой познает человеческую душу, познает иногда созерцательно, через детское или юношеское восприятие. Но это хорошая созерцательность. Сквозь нее видно дегтевское отношение к миру. Оно очень хрупкое, легкоранимое и, как у всякого русского художника, наполнено глубоким состраданием к человеку.
Творческая судьба Вячеслава Дегтева, наверное, будет складываться не очень просто. К несчастью, сейчас в моде рассказы и повести, в которых поднимаются сиюминутные, продиктованные неустойчивым нашим временем вопросы. Жизнь же человеческой души пребывает как бы в тени. Но все это пройдет, как не раз уже проходило. Все шумное, поверхностное обретет свое место в лучшем случае в истории литературы; в самой же литературе, в ее живой жизни останется то, что подлинно художественно.
Останутся, я думаю, и лучшие рассказы молодого, пока еще только начинающего писателя Вячеслава Дегтева.
Шаг в бездну
Нужно сделать шаг,
Только шаг,
Чтоб тебя называли мужчиной…
Первого августа, в солнечный и жаркий день, Вадика с Игорем, двоих со всей Стрелицы, рабочего поселка, прилепившегося к заводу огнеупоров, вызвали в райцентр, в военкомат. Они ехали и недоумевали: зачем вызывают, ведь до призыва еще три месяца — и почему только их?
В военкомате их без объяснения причин послали проходить медкомиссию, а после нее, уже к вечеру, направили к начальнику второго отделения, ведавшего призывниками.
В прохладном кабинете с зарешеченными подслеповатыми окнами находились трое: двое усачей и девушка. Девушка сидела на одном конце большого дубового стола за громадной и громоздкой, допотопного образца пишущей машинкой — «последней из могикан»; напротив — седой прапорщик с веревочными сивыми усами и носом, похожим на печеную облупленную луковку. На обширном пространстве стола — между машинисткой и прапорщиком — высились серые груды каких-то «дел». «Где-то в этой груде лежит и он», — подумалось Вадику… За столом поменьше, отдельно, восседал молодой капитан с неестественными — длинными и тонкими — «тараканьими» усами и черными петлицами, на которых «танки» залихватски задирали стволы; капитан копался отверткой в электронных часах, похоже, японских.
Когда ребята вошли, девушка на секунду оторвалась от работы, стрельнула по ним глазами — справа налево и сверху вниз — и разразилась на своей «могиканке» длинной, убыстряющейся с каждым мгновением, будто разматывающейся очередью; капитан отложил отвертку в сторону и, вздохнув от трудов, вытер пот; прапорщик не обратил внимания — он, нахмурившись, сосредоточенно смотрел в папку, добросовестно вникал.
— Вот… пришли. Вызывали? — сказал Вадик.
Машинистка оборвала очередь на самом пике, капитан вскочил — усы у него зашевелились, — выскочил из-за стола, остановился резко; в глазах его плясали рыжие чертики.
— Эт-та что такое, ядрена вошь?! — оглушительно рявкнул он. — Вы куда пришли? А ну марш за дверь и войти как положено.
Вадик перехватил взгляд девчонки — изучающе-любопытный, и ему стало стыдно перед ней; но девчонка улыбнулась без насмешки, как-то по-домашнему, просто и мило, и Вадик понял, что она уже вдоволь насмотрелась таких комедий.
— И давай по одному… Учитесь, ядрена вошь!
Друзья вышли в темный, пахнущий гниющими полами коридор. Вадик постучал первым.
— Да! — рявкнул капитан, и проходивший по коридору старичок ветеран шарахнулся в сторону.
Распахнув дверь и переступив высокий — старинный, как сам дом, — порог, Вадик выпалил:
— Товарищ капитан, призывник Ковалев по вашему приказанию явился.
— Является только черт да знамение божье. Ясно, ядрена Вошь? А призывник — прибывает!
— Так точно — прибывает! — гаркнул Вадик, стараясь, чтоб вышло не хуже (то есть не менее громко), чем у капитана.
Девушка зажала уши и прыснула, прапорщик впервые оторвался от «дела» и добросовестно-неодобрительно смерил Вадика совершенно сонными глазами.
— О-о, голосочек у тебя прямо фельдфебельский! — с уважением произнес капитан. — Быть тебе сержантом, помяни мое слово. За один голос…
— Рад стараться, ваше…
— Ну-ну-ну!.. — капитан стушевался и даже покраснел. — Хватит… хватит паясничать. Разошелся, понимаешь… — и строго посмотрел на девушку.
— Следующий — заходи! — тоном повыше, а тембром потише сказал капитан.
Когда Игорь вошел и, доложив «как положено», стал рядом с Вадиком, капитан буднично, наверное, остыв или наигравшись, спросил:
— Где служить хотите?
Вадика вопрос ошарашил: неужто на выбор предлагают?
— В Москве или в Ленинграде можно? Или, на худой конец, в Киеве, — не веря, произнес он, однако, дрогнувшим голосом.
— В каком роде войск? — я хотел сказать, — поправился капитан.
— А-а… — разочарованно протянул Вадик, мгновенно невзлюбив капитана за его глупые шутки. — Куда пошлете… Наше дело — телячье.
— В ВДВ не желаете?
— Это в десантных, что ли? — вставил слово Игорь.
— Да. Голубой берет получишь… Настоящим мужчиной станешь… — ухватил капитан Игоря за плечо. — Голубая тельняшка… Для этого сейчас три прыжка надо сделать. Всего три… На работе оплачивается… — перебегал капитан глазами с одного на другого. — Ну, пойдете? Выручайте, ребята! Это же так интересно…
Вадик взглянул на Игоря. Встретил прозрачный взгляд и понял, что Игорь ждет его решения: только вместе — или да, или нет. А в голове было до звона пусто и, как назло, не приходило на ум никаких отговорок.
— Ну! Мужики, ядрена вошь!.. Как?
Девчонка насмешливо посмотрела на Вадика, и он будто наяву услышал ее подсказку: «Скажи: высоты боюсь».
— Что ж, — выдавил Вадик, — если скажу: высоты боюсь, — все равно не поверите. Можно попробовать.
— И я тоже… согласен, — поспешно добавил Игорь.