Тест на любовь
Шрифт:
Ирма поцеловала его в щеку.
— У нас все получится, — повторила Ирма как заклинание.
— Пойдем, нам надо спешить. Энди уже дышит нам в затылок.
Ирма покачала головой:
— Пора от него отказаться, Иржи. — Жена свела светлые брови.
— Не спеши…
— Но зачем он нам?
— Ирма, ты умная женщина. Пораскинь мозгами. — Иржи рассердился. — Если мы вдруг перестанем покупать товар у него, он догадается, что мы берем его в другом месте. Он примется искать это место. Он начнет грызть землю зубами. Ты ведь понимаешь, какие там крутятся деньги? Если только мы столько платим? Мы у него на крючке, Ирма. Пока я не знаю, как с него
— Нет, мы никогда не возьмем его в наше дело! — Светлые кудряшки заплясали вокруг порозовевших щек.
— Но ведь, кажется, ты собираешься ввести в дело подругу Ольгу? — В ожидании ответа Иржи пристально смотрел на жену.
— Я когда-нибудь давала тебе повод считать меня дурой? — рассердилась Ирма.
— Нет, дорогая. Нет. Но человек — это развивающийся организм. У каждого есть свои привязанности. Слабости…
— Нет, Ольга будет только исполнителем моей воли. — Ирма шлепнула Иржи по руке. — Фу, противный. А что бы ты сказал, если бы я все же добилась и власти разрешили использовать наркотики как лекарство?
— Ты верно мыслишь, дорогая. Но не считай себя всесильной, милая. Продолжай над этим работать. Разве мы напрасно учили тебя на факультете журналистики? Кстати, это я настоял, чтобы ты окончила именно его. Среда, в которой ты крутишься, открывает большие возможности. Разве у тебя был бы такой круг знакомых? А у меня — пациенток? Всем больным нужно обезболивающее. Хорошее, доступное, так ведь? Ну… Думай, думай. Боль — для всех боль. Она уравнивает, как и смерть, если нет лекарства.
Ирма вздохнула. Сейчас она думала о другом.
— Я хочу заняться Москвой, Иржи. Там для нас непаханое поле. Огромный город, ужасная экология. Слабая медицина и женское невежество. Там никого не лечат, там сразу режут. Причем делают это плохо.
— Правильно, — согласился Иржи. — Женщины из России поедут лечиться в нашу клинику, потом мы пошлем их отдыхать. — Он усмехнулся.
— Во главе филиала в Москве я поставлю Ольгу. Как ты думаешь, она скоро сможет подняться на ноги?
— Я думаю, да. Она крепкая. У нее от природы хорошие данные, несмотря на внешнюю хрупкость.
— Туристки потекли бы рекой…
— Их будет много, — кивнул Иржи. — Кстати, лекарство на новой основе позволит им работать с нами почти до конца.
— Что ж, очень гуманно. Человек не должен пассивно ждать своего смертного часа.
— Конечно. И мы не отдадим их унынию.
— О, ты, кажется, цитируешь Библию? Ты знаешь, что уныние страшный грех?
Иржи Грубов засмеялся.
— Еще бы. Могу перечислить и другие. Только не хочу тебя смущать. Ты подумаешь, я делаю намеки…
Ирма захохотала.
— Верно говорят, что некоторые в своем глазу бревна не видят, но соринку — в чужом.
— Мы стоим друг друга, дорогая.
— А как же иначе? Мы не смогли бы быть вместе.
— Я очень благодарен тебе…
Иржи был талантливым хирургом от природы. Как талантливый резчик по дереву или мастер кузнечного дела. Он не относился к числу высоколобых теоретиков, но способности, которыми сам не обладал, очень ценил в других. И тех, кого ценил, хотел собрать вокруг себя. Но для этого нужны деньги, большие деньги. Со временем из своей клиники он намеревался сделать центр, который сравнился бы с американским раковым центром в Хьюстоне. А может, и превзошел его. Талантливых медиков в странах Восточной Европы немало. На последнем симпозиуме
Но когда она заговорила, не только у него побежали мурашки по спине. Она высказала такую гипотезу о природе рака и такой метод лечения, что солидный чин из московской клиники не выдержал и бросил с места:
— Милочка, такими мазками позволительно работать только академику.
Девочка улыбнулась, отчего стала еще милее, секунду-другую помолчала, а потом продолжила, оставив реплику без ответа.
Слушая ее, Иржи наконец дал себе окончательный ответ на вопрос, который мучил его с давних пор: почему ему никогда не стать хорошим клиницистом. Этот ответ помогла найти юная докторша. Она работала на стыке наук, она мыслила как химик, биолог и врач одновременно. Она рассматривала человеческий организм как клеточную субстанцию, поэтому основу основ онкологии искала в процессах, происходящих в нем.
А он, Иржи Грубов, досконально знал анатомию и виртуозно владел скальпелем.
После симпозиума Иржи подошел к ней, подал руку, поздравляя, и сказал:
— Я восхищен. Люблю все совершенное. Я хотел бы с вами работать.
— Спасибо, — сказала она, ничуть не смутившись. Подняла на него огромные черные глаза.
А он улыбнулся и добавил:
— Вы — именно такая. Совершенная. Докторша улыбнулась:
— Приятно услышать комплимент, коллега.
— Вы станете работать со мной? Моя клиника скоро будет процветающей. Я намерен собрать лучшие умы в Праге. Вы приедете?
— Сначала создайте, а потом поговорим. Хорошо, доктор? — Она посмотрела на карточку, которую он ей дал. — Доктор Иржи Грубов?
— Я дам вам лабораторию. Штат. Деньги.
— Позовите, когда все устроите. — Она пожала ему руку и отошла.
Эта девочка не выходила у него из головы. Да, именно такие ему нужны в клинике. Они ему обойдутся дешевле, чем Хьюстону!
Что ж, пока ему везет, подумал Иржи. Точнее, пока ему везут. Пациентки везут, скаламбурил он про себя. А ведь он совершил открытие. Невероятное открытие! Такой протез, который он сделал, не выдумал до сих пор никто. Не важно, с какой целью. Но он работает. А если потрудиться в компании с лучшими умами в медицине, то в подобном протезе возможно будет вынашивать младенцев. Это революция! По коже Иржи побежали мурашки. Надо только создать необходимую среду внутри протеза, вокруг него… Но разве с этим выйдешь на конгресс?
Он усмехнулся. Пока все это под грифом даже не «Совершенно секретно», а «Смертельно секретно».
Ирма старалась найти пути на самый верх, где сидят те, кто разрешает и кто запрещает, где принимают законы и отвергают их. Совершенно ясно, власти не разрешат открыто использовать лекарство на наркотической основе, которое он придумал. Потом, если быть до конца откровенным, он не сказал бы точно, так ли сильно хочется ему этого сейчас.
Иржи то и дело возвращался к мысли: разрешат — значит, все деньги, которые могут к нему приплыть, пройдут мимо. А на что создавать центр? На чужие деньги, деньги тех, кто согласится их вложить? Но в этом случае он уже не полновластный хозяин ситуации.