Тэтэ
Шрифт:
— Что ты мелешь, болван! — воскликнул Козырев, — его еще найти надо.
— Думаю, это просто какое-то недоразумение, — сказал я.
Подполковник вздохнул.
— У меня десять заявлений о пропаже женщин. Только об этом пока никому. — Он вынул список.
— Фотографий нет? — зачем-то спросил я.
Козырев обернулся и внимательно посмотрел на меня.
— Нет, — мрачно ответил он, — с собой нет.
А на следующий день я убедился в правдивости рассказов Смелякова и его начальника.
Я подъехала к Смотровой площадке и отпустила такси. Он подошел и сначала не узнал меня.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Я приехала к тебе, — ответила я.
— Откуда? Р-разве ты не дома? Прости, я что-то не то говорю.
— Погуляем? — спросила я.
Он посмотрел на часы и ответил:
— Конечно.
Владимир был явно чем-то испуган. Может быть, не сильно, но чувствовал он себя как-то неуютно.
— Хочешь выпить пива?
— Пива? Слишком душно.
— Так как раз надо выпить пива.
— Оно, наверное, теплое?
— Не будь так уверен. Я привезла его в специальной сумке с аккумуляторами холода.
— Буду.
Мы выпили по целой бутылке. Было так хорошо. Но после этого он сказал, что надо бы чего-нибудь съесть.
— Я не могу пить пиво просто так.
— У меня есть бутерброды со столичной колбасой. Есть также соль и голландский сыр. Его можно посолить, добавить хлеба…
— Хлеб Бородинский?
— Нет, Бородинского не было.
— Странно. Его полно в каждом магазине.
— Там где я брала, такой хлеб бывает редко. Но и этот хороший.
Мы сидели на траве, недалеко от трамплина и смотрели на Москву-реку. Думаю, он так и не решится меня обнять. Надо что-то делать. Не зря же я приехала сюда.
— Может быть, ты поцелуешь меня? — спросила я.
— Подожди немножко. Дай мне, пожалуйста, бутерброд с колбасой. Она еще не испортилась?
Мы опять выпили.
— Если не очень хочется, — сказала я, — надо попробовать потихоньку.
— Как это? — спросил он.
— Ну как будто ничего тебя не напрягает. Не думай о конечном результате. Тебе что-то не нравится?
— Мне кажется, у тебя слишком…
— Слишком что? Ну говори, говори. Что у меня зад слишком высоко поднят? Еще что?
— У тебя очень полные губы, — сказал он и нагнулся ко мне. Я почувствовала, как меня охватывает дрожь. Ведь я так давно ждала этого.
Мне показалось, что я прыгнула с трамплина. Земля была далеко, далеко внизу. Я поняла, что я орлица. Крылья широко раскинуты. Москва-река протянулась блестящей узкой ленточкой. И огни, кругом огни. Теперь я поняла, что я не орлица, я ведьма из романа Булгакова Мастер и Маргарита.
— Ты мой Мастер, — сказала я и еще шире раскинула крылья.
Казалось, мои ноги вот-вот достанут до звезд. Земля качнулась и поплыла. Это был круглый космический корабль. Это Ковчег нашего счастья.
Потом мы допили все пиво, съели все бутерброды, весь сыр и весь хлеб. Даже от соли ничего не осталось.
Таков был рассказ Ларисы Игоревны. Она первая пришла с утра. Хотя в графике у меня была записана совсем другая женщина. Но они как-то смогли договориться между собой.
— Спасибо вам, профессор.
— Рад, что вы встретились с тем, о ком давно мечтали. Какая помощь вам теперь нужна? Он не хочет жениться? Или после падения с московского трамплина у вас не получился ребенок?
— Он получился. Именно получился.
— Так в чем же дело? — спросил я и отодвинул малиновые шторы. — Он не хочет больше встречаться?
— Да, — ответила Лариса Ивановна. — Прошу вас, дайте мне еще время. И я привяжу его к себе навсегда. Вы можете этого сделать?
— Может быть, я неправильно вас понял…
— Получилось так, как будто у меня кончилось время на компьютерной карточке. Раз — и невозможно отобразить страницу. Сколько я должна заплатить, чтобы купить еще хотя бы месяц?
— Сейчас посмотрим, что у нас получится, — сказал я, глядя в зеркало. В общем-то, я ничего не понял из ее рассуждений.
Мы слишком задержались. Вот-вот должна была прийти следующая клиентка.
— Давайте встретимся вечером, — сказал я.
— Сегодня?
— Да, сегодня вечером. В семь.
Она ушла и почти сразу появилась Виктория Львовна. Я хотел ей сказать, что сейчас не время для корректировки плана приема. Но она ответила, что сейчас именно ее очередь. Я даже не успел спросить ее, что случилось. Виктория Львовна сама спросила:
— Где мой муж? — доктор.
— Я… я… — Я даже начал немного заикаться. — Я не знаю.
— Но он умер. Вы понимаете, он опять умер. Прошу вас, оживите его.
— Кто? Я? Я не умею оживлять покойников. Это было бы слишком круто.
— Но прошлый раз я попросила, и вы оживили его. Я прожила с моим бывшим умершим мужем две недели. Это было!… О, Мацусима, о! — она прочитала стихотворение великого японского поэта. Он говорил, что каждое его стихотворение было последним.
На просьбу Виктории Львовны дать им встретиться последний раз, я ответил, что:
— Каждая моя встреча последняя.
— Что вы имеете в виду? — удивилась Виктория Львовна.
— Дело в том, что больше вы встретиться с ним не можете. Давайте, я познакомлю вас с кем-нибудь другим.
— С другим? А с кем другим? Я хочу опять встретиться с моим дорогим Аркадием.
— Простите, Виктория Львовна, я что-то не пойму вас. То вы говорите, что он умер, то опять встретиться хотите. Как вас понимать?