Тетради
Шрифт:
Последний день в Ферапонтово (24.08.84), ничего не писал, сушил свою живопись. Гуляли на прощание. Ольга купалась в страшную холодину – о молодость!
Ферапонтово – сказочное место. Всё же я понял его, хоть чуть-чуть. И в живописи это есть. Я вижу. Поразило меня северное небо, намного более живое, чем на юге, причём в любую погоду. А уж закаты!..
25.08.84. Итак, мы уезжаем. Неизвестно куда, но едем. С утра взяли вещи и пошли. По дороге доконала меня дурацкая тележка-сумка на колесиках. Всё же дошли до остановки. И тут Андрей притащил ещё одну тележку, в несколько раз большую, чем первая. На ней громоздилась целая куча разных вещей. Взяв тележку за ручку, я попытался впихнуть её в автобус, и тут все вещи развалилась. Нам пришлось бегать вокруг, подбирать их и запихивать в автобус со всех сторон.
Нас вышло провожать много ферапонтовцев. А сопроводить до Кириллова взялся местный милиционер.
В Кириллове, оставив вещи на вокзале в камере хранения, пошли в монастырь. Пользуясь нашими документами, довольно быстро осмотрели его. В трапезной – росписи на сюжет Апокалипсиса. Роспись так себе, кое-где очень смешная. Иконы хорошие, и вышивки замечательные. Правда, всё это у меня смешалось с Вологодским музеем. Но там тоже иконы очень хорошие, и можно говорить о них как об одном. Был там Дионисий. А вообще-то, помню мало.
Искали знакомого археолога – занять у него денег. Весело отправили Олину посылку в Москву, которую (посылку, а не Олю) пришлось поделить пополам, в процессе чего из неё стали вываливаться всякие не совсем приличные вещи. Оля очень сконфузилась, а Андрей гоготал на всю почту. Но я с ними и с посылками справился.
Монастырь с берега речки Паска у Спасского озера
От монастыря до автовокзала подкинула нас на личной машине милая женщина с зефиром.
Вологда. Оставили вещи на вокзале, отыскав автоматы, не берущие монеты. Огромную репрёвскую тележку пришлось везти в ручную камеру. По дороге он отдавил мне ноги этой тележкой, и я чуть не грохнулся на центральной площади Вологды.
Огромный собор, по-моему, в кремле. Три придела, роспись, кажется, ярославских мастеров. После Дионисия, конечно, всё не то.
Потом пошли в музей икон. Ели какую-то гадость. Я всё искал туалет, но не нашёл, а нашёл укромный уголок, но тут свисток милиционера – и мне пришлось ретироваться.
Я и Ольга решили ехать в Л-д. Взяв вещи, сели на троллейбус и, доехав до Л-дского шоссе, вышли и сразу увидели два КамАЗа, которые стояли у светофора. Мы сразу и сели в один.
Вёз нас, как чаще всего и бывало, хохол – парень замечательный. Отсюда я и начал повествование о Ферапонтове: в урчащем КамАЗе.
Это был один из лучших моих пробегов. Ехали в абсолютную неизвестность, т. к. шофёр должен был свернуть и где проведём ночь, мы не знали. Когда машины заправлялись и шофёр выходил из кабины, мы с Олей целовались – просто идиллия.
26.08.84. КамАЗ высадил нас под навесом автобусной станции какого-то посёлка. Шёл дождь, и под навесом собралась компания местных подростков с гитарой и чёрной собакой. Ночь обещала пройти нескучно. Шофёр отозвал Олю в сторону и, как я узнал позже, дал ей два рубля, сказав: «Завтра с утра поешьте, ребятки». Мы тепло распрощались с шофёрами. Им было жалко бросать нас.
Ночью поймать чего-нибудь невозможно, но я регулярно бегал к шоссе, как только там гудел мотор. Ребята муторно бренчали на гитарке, сидя на скамеечках, а мы с Олей стояли рядом, т. к. все кресла, не занятые местными, были предусмотрительно заплёваны.
Через некоторое время со стороны Ленинграда подошёл средних лет и роста мужчина и присоединился к нашей странной компании. Он был одет в демисезонное пальто, спортивные штаны и модельные полуботинки. Вскоре молодежь оставила нас. Мы остались под навесом втроём. Я разговорился с ним: он был дважды женат, всю жизнь любил путешествовать, особенно любил Север. И сейчас, пока тепло, подался к Воркуте. Надеется там найти работу.
В жизни он очень любил сюрпризы. Однажды, не послав предупредительное письмо своей первой жене, собрал ей побольше подарков, надел унты и поехал в Л-д. Пришёл в квартиру свою коммунальную, встретил соседа, тот и говорит ему: «Съел тебя медведь, Толя». Открыл он дверь своей комнаты и – дальше он рассказывал медленно и детально.
«Я тихо подхожу к кровати. Как всегда, с правой стороны. Унты мягкие – ничего не слышно. Наклоняюсь поцеловать жену, а там… Нет, не медведь…» С мужиком этим они тут же выпили водки, которой много было на «свадебном столе».
Второй его брак был тоже несчастным. Жили они на прибалтийском хуторе. Раз полез в тёщином доме в погреб за самогоном. В погребе отодвинул изгородь из прутьев. А песочек-то посыпался. Там и винтовочки, и пулемётик, и мины противотанковые, и ящик с гранатами. Он всё это обратно спрятал, но в душу его закралась преступная мысль.
Когда тирания тёщи достигла апогея, он, пока никого не было дома, сгрёб весь этот арсенал к печке, провёл проводки, подсоединил их к аккумулятору и залёг в кустах за домом. Лежит, а в руках два кончика провода, соедини – взорвётся. Руки напряглись, сердце стучит. Вдруг показалось, что в окне мелькнуло что-то. И не помнит, как проводки соединил.
Первое, что видел, – вылетающая из дома печка, которая взлетела целиком и рассыпалась. Домик весь как-то сжался, а потом развалился, как картонная коробка. Поднялся столб пыли, и взрывная волна отбросила подрывника в кусты. Пока он летел, думал о тёще. По идее, она должна была вылететь из дома при таком взрыве. И тут он увидел, как взрывная волна подхватила стоящий неподалеку сортир и понесла в сторону хлева. В нём сидела тёща. Сортир влетел в хлев, от чего тёща получила «лёгкие телесные повреждения».
Местные жители до сих пор считают, что это «метеорита упала». А рассказчика посадили за «непреднамеренное покушение на убийство», как он сам сказал. И вот печальная судьба ведёт его опять по дороге.
Я растрогался его рассказом. Говорит, шёл он по России пешком, спал в стогах и собирался, пока ещё не холодно, добраться до Воркуты.