Тейнквил
Шрифт:
Она начала смотреть на себя, как на пойманное животное. Она стала издавать все время кошачьи звуки, находя утешение в тихом мяуканье. Она согнула пальцы и выгнула спину. Она прикусила щеку и попробовала на вкус собственную кровь.
Но она не вставала и не ела. Она не двигалась с того места, где лежала. Она отказалась выходить из темного убежища своих иллюзий. Она оставалась в безопасности под защитой своего сознания.
Потом, как будто во сне, она услышала, как кто-то зовет ее. Поначалу она подумала, что ей это только кажется. Никто ее не позовет, ни здесь, ни где-то еще. Никто не захочет иметь ничего общего с таким ужасным существом, каким стала она.
Однако, она снова услышал голос, тихий, но настойчивый. Она услышала, как он назвал ее по имени. Удивившись, она шевельнулась в своем летаргическом состоянии, чтобы прислушаться, и снова услышала его.
– Грайанна из леса! Ты слышишь меня? Зачем ты произносишь эти кошачьи звуки? Ты спишь? Проснись!
Она заострила свой разум и сконцентрировалась, пока слова не стали отчетливыми, а голос вполне узнаваемым. Она узнала того, кто звал ее, вспомнила его из другого времени и места.
Она ощутила какое-то дружеское участие, как будто вернулась из длительного путешествия, к тому, кого оставила позади.
– Проснись, стракен! Хватит корчиться! Да что с тобой такое? Ты не слышишь меня?
Ее дыхание участилось и исчезла какая-то часть вялости. Она узнала этот голос. Она хорошо его знала. Что-то в нем придало ей свежую энергию и ощущения обновленный возможностей. Она попробовала заговорить, подавилась словами, которые не хотели произноситься, и вместо этого издала какие-то неразборчивые звуки.
– Что ты делаешь, кошечка? Неужели я напрасно сюда пришел? Ты не можешь разговаривать? Посмотри на меня!
Она так и сделала, впервые за эти дни открыв глаза, ломая корку от слез, которые высохли и склеили веки, поморщившись от забытой яркости, выходя из состояния сна и растерянности. Она медленно пошевелилась, приподнявшись на локтя, и посмотрела в сторону света, который лился в ее камеру из коридора.
Гоблин, который сторожил ее, прижался к прутьям ее камеры и смотрел на нее. Тень, отбрасываемая факелом, скрывала его как саван. Она уставилась на него в недоумении, чувствуя, как почти тут же начали возвращаться вялость и безнадежность. Это был никто. Ее обманули. Ее голова снова поникла, а глаза стали закрываться.
– Нет! Что ты делаешь? Стракен! Это же я!
Она вовремя подняла взгляд, чтобы увидеть, как гоблин откидывает капюшон своего плаща, чтобы открыть лицо. Она глядела на него сквозь завесу усталости и неуверенности, смотрела, как его образ обретает форму, и силилась понять, что же она видит.
– Века Дарт,- прошептала она.
Она уставилась на него, не до конца веря, что это, действительно, он. Она совсем забыла этого маленького болотного улка. Когда он бросил ее, а она попала в руки Стракена-Владыки, она не ожидала, что когда-нибудь снова его увидит. То, что он стоял здесь, было почти невероятно.
– Тебе следовало послушаться меня!- прошипел он.- Разве я не говорил тебе? Разве я не предостерегал тебя, никуда без меня не ходить?
Его резкие черты лица были скручены узлом, придавая ему вид безумного зверя. На голове и шее волосы стали жесткими и прямыми, как щетина. Из-за губ сверкнули острые зубы, когда он неудачно попытался улыбнуться, а пальцы плотно сжались на решетке.
Ее разум еще прочистился, и она перестала мяукать и плеваться.
– Как ты нашел меня?
Он уставился на нее, как на сумасшедшую:
– Ты до сих пор ничего не знаешь, да? Что же ты за стракен такой?
Она покачала головой:
– Самый худший.
– Выглядишь ты именно так,- засмеялся Века Дарт.- Я нашел тебя, потому что обращал внимание на то, что творится вокруг меня, чем тебе, кажется, не особо удалось овладеть. Но ведь это не твой мир, не так ли? Он даже отдаленно не похож на него. Поэтому, наверное, не стоит тебя винить за неправильные решения.
Он о чем-то говорил ей, но она не могла понять смысл сказанного.
– Тогда, что за правильное решение привело тебя сюда?
Болотный улк сплюнул:
– Я не уверен, что именно. В своих путешествиях я услышал, что с тобой случилось, и, признаюсь, решил, что лучше предоставить тебя твоей судьбе. Но потом вмешались случай и стимул, и вот я здесь.
– Случай и стимул?
– Я двигался через Пашанон к равнинам Хука по дороге, что выбрал для себя и по которой советовал идти также и тебе. Пока я шел, до меня долетели слухи о том, что тебя схватили. На этой земле такие события не происходят незамеченными, и я держал глаза и уши востро. Оказалось достаточно легко определить, что именно с тобой произошло. Трудность состояла в том, что я должен был с этим делать.
Он выпятил свою грудь:
– Признаюсь, что сначала я решил, что лучше всего продолжать свой путь. В конце концов, ты бросила меня. Какое мне дело до того, что с тобой стало? Ты была груба со мной. Ты оскорбила меня. Наконец, ты проигнорировала мои добрые советы и накликала на себя беду. Я ничего тебе не должен. Никто не смог бы меня винить, если бы я решил предоставить тебя твоей участи.
– Но потом я передумал. Ведь ты же не виновата в том, что эта страна для тебя незнакома, что тебе не хватает правильного суждения о ней и здравого смысла. Ты заслуживаешь, чтобы тебя пожалеть. Я почувствовал какое-то обязательство перед тобой. Я все обдумал и решил. Я пойду и найду тебя. Я посмотрю, что с тобой. Если ты будешь добра со мной, то я решу, достойна ли ты второго шанса.
Даже находясь в таком растерянном и ослабленном состоянии, будучи то одним существом, то другим, она поняла, что эти его слова были ложью. Она смогла это узнать по тому, как он говорил; она заметила быстрые движения его глаз и тела. Как всегда, он что-то скрывал, но она не имела ни малейшего понятия, что именно.
– Как же ты сюда пробрался?- спросила она.
Он небрежно пожал плечами:
– У меня свои способы.
– Которые позволяют тебе пройти мимо демоноволков и гоблинов, служащих Стракену-Владыке?